А стрелка часов неумолимо бежала вперед, напоминая о жестких сроках плана восстания. Инженер Тиба нашел дело и для Фуная. Он усадил его за карту и приказал уточнить местонахождение склада с оружием и набросать маршрут, по которому восставшие в темноте двинутся к складу. Технику, как знатоку местности, Тиба поручил провести туда группу, назначавшуюся для захвата оружия.
Стрелка часов остановилась на цифре «девять». В это время военнопленных обычно выводят из подземелий и гонят к причалам на баржи. Инженер Тиба, Ли Фан-гу и Кэ Сун-ю распростились с Шао Мином и Ван Цэюем, отправляющимися выполнять вторую часть операции. Кто знает, удастся ли когда-нибудь им встретиться?
В сгущающихся сумерках из подземелья, как всегда, стала вытягиваться колонна оборванных людей. Стуча деревянными подошвами брезентовых ботинок, колонна неторопливо двигалась по дороге к причалам. Случайно оказавшиеся на пути солдаты, привыкшие к этому шествию, сторонились в траву, давая дорогу колонне. Вот и причал. Баржи, уткнувшиеся в берег, были, как всегда, уже с откинутыми сходнями. За долгие годы, все, кто участвовал обычно при погрузке военнопленных, привыкли автоматически выполнять свою работу. Так и сейчас: при тусклом свете фонарей на шкиперских рубках «охрана» усадила людей в одну из крайних барж, матросы подняли широкие носовые щиты-сходни, и мотор баржи затарахтел. Никому из экипажа баржи не пришло в голову обратить внимание на то, что на кормовых надстройках не оказалось пулеметов: там залегли лишь вооруженные молчаливые солдаты, направив дула винтовок в спины военнопленных. Никто не обратил внимания и на то, что, по меньшей мере, взвод вооруженных «охранников», построившись по четыре, двинулся обратно к подземельям. Баржа отошла от берега и скоро скрылась в темноте. Звук ее мотора растаял в тишине вечернего моря.
В подземелье с нетерпением ожидали возвращение взвода вооруженных китайцев. Пора было уходить в горы. Колонна уже вытянулась по двое в южной галерее, готовая к походу, и ждала сигнала. Тиба и Ли Фан-гу уточняли последние детали маршрута. Путь из галерей вел к тихоокеанскому берету. Там, кроме патрулей, никого не бывает. Неподалеку от того места, где долина Туманов выходит к тихоокеанскому берегу и где лежит на берегу небольшой поселок казарм стрелкового батальона, путь повстанцев сворачивал в овраг и по нему поднимался к подножию вулкана Туманов. Здесь он пересекал дорогу, ведущую с плато в поселок, и это было первое опасное место. Второе находилось там, где маршрут поворачивал к югу, пересекал один из отрогов, идущих от подножия вулкана, и спускался в долину Туманов, вновь пересекая дорогу. Предполагалось, что дорогу будут пересекать по одному, предварительно сосредоточившись в трех местах. За дорогой снова собираться, и только когда ее перебежит последний человек, двигаться всем дальше.
Проходили все сроки выступления из подземелья, а взвод вооруженных повстанцев не возвращался с берега. Тиба и Ли Фан-гу всерьез начали беспокоиться.
— Товарищ Кэ, — сказал Тиба юноше, — сбегай-ка к главному выходу, выясни, в чем там дело, почему задерживается «охрана», послушай, нет ли стрельбы у причала.
Но едва Кэ Сун-ю бросился по галерее, как услышал топот ног человека, бегущего ему навстречу. Кэ Сун-ю «остановился.
— Стой! Куда бежите? — окликнул он.
— Там, наверху, стрельба…
— Далеко?
— Примерно в полукилометре от входа.
— Кто-нибудь послан туда для связи?
— Послали двоих, но они еще не вернулись.
— Доложим об этом штабу.
Они вбежали в каземат. Выслушав сообщение посыльного. Тиба, Ли Фан-гу и все присутствующие стали сразу мрачными. Было очевидно, что план восстания нарушен, если не сказать — сорван вообще. Обстановка усложнилась. Требовалось немедленно принять новое решение. По приказанию Тиба и Ли Фан-гу в каземат были вызваны все вновь назначенные командиры рот и взводов.
— Главная трудность обстановки состоит в том, — быстро заговорил Тиба, — что командованию гарнизона теперь стало известно о нашем восстании. Обстановка усложняется еще тем, что лучшая вооруженная часть наших товарищей, оторванная от подземелий, по-видимому, ведет сейчас неравный бой с японскими солдатами.
В это время в каземат вбежал запыхавшийся повстанец с окровавленной и безжизненно свисающей левой рукой. Правой он крепко сжимал винтовку. Лицо его было бледно.