А сейчас он получил рапорт капитана Панина, который был написан в непозволительном тоне, в своем рапорте капитан отказывался выполнять его последний приказ по эскадре. Таким образом, складывалась ситуация, в которой капитан Панин, являющийся его подчиненным офицером, сухо его проинформировал о том, что пилотский состав его эскадрильи не будет выполнять этот его приказ, а будет заниматься какими-то психическими и психологическими экспериментами. В его же приказе по эскадре четко говорилось о том, что все матросы, старшины и офицеры линкора «Роммель» должны погрузиться в анабиозные саркофаги по сменам, каждая из которых имела четко определенное время.
Раздраженный и раздосадованный этим нелепым случаем адмирал Шернер совсем уже собрался нажать кнопку интеркома и приказать командиру линкора «Роммель» направить в отсек космических истребителей военных полицейских и арестовать капитана Панина за отказ выполнить его приказ по эскадре. Но в этот момент подумал о том, что это не дело арестовывать и сажать на гауптвахту офицера, не переговорив с ним по сути дела. Он нажал кнопку интеркома и попросил дневальных найти и пригласить к нему на прием капитана Панина.
Когда капитан Панин появился в его каюте, то контр-адмирал Фердинанд Шернер, демонстрируя высокую флотскую культуру вежливости и такта, поинтересовался:
— Не были бы вы, капитан Панин, столь любезны, чтобы разъяснить мне, старому адмиралу, почему отказываетесь выполнять мой приказ. Он что неправильно составлен, или затрагивает вашу офицерскую честь, что вы в такой грубой форме пишете рапорт свое командующему офицеру?
— Прошу извинить меня, герр контр-адмирал Шернер! Но я не совсем понимаю, о чем вы говорите, что вы имеете в виду? Если вы говорите о моем рапорте, касающегося вопроса проведения психологических экспериментов с пилотами моей эскадрильи, то он, по моему мнению, составлен в простом информативном ключе.
— Это вы так полагаете, капитан! И потому отказываетесь выполнять мой приказ. Ваши люди, капитан, составят заточенное острие наших атак на вьедские корабли, которых будет по численности гораздо больше числа кораблей в моей эскадре. И вместо того, чтобы дать своим пилотам отдохнуть и подготовиться к сражениям, вы собираетесь на них проводить какие-то научные эксперименты. Я не понимаю, в чем заключается эта ваша логика, капитан Панин?
— Герр адмирал, но вы, по-видимому, прочитали не все мои рапорты, которые я отправлял на ваше имя! Было три таких рапорта, и в каждом из них я подробно объяснял, что происходит в моей эскадрилье. Говорил о том, что моим пилотам после выхода из гиперпространства требуется семьдесят два часа на восстановление нормальных человеческих ментальных способностей. Столько же времени нам требуется и для того, чтобы в должной степени восстановить навыки пилотирования космическим истребителем. Поэтому вы сами понимаете, что мы, пилоты космических истребителей, в силу вышеупомянутых причин не можем последний гиперпрыжок провести, находясь в анабиозных саркофагах!
Контр-адмирал Шернер слушал этого молодого офицера с капитанскими погонами, он становился ему все более и более симпатичным. Но то, что сейчас ему говорил капитан Панин, адмиралу было не до конца понятно, Какие еще три рапорта?! Никаких рапортов он и в глаза не видел!
Жестом руки адмирал Шернер остановил речь капитана Панина, на интеркоме набрал номер капитана первого ранга Курта фон Майера, командира линкора «Роммель», и у того поинтересовался, не проходили ли через него рапорты капитана Панина. Каперанг тотчас же подтвердил, что все три рапорта этого офицера лежат у него на столе. Каперанг фон Майер посчитал, что эти рапорты носили чисто информативный характер, поэтому он принял решение далее им хода не давать, чтобы контр-адмирала не перегружать пустыми делами. Совершенно неожиданно для всех дело капитана Панина приняло неприятный поворот. Но адмирал Шернер все был опытным командиром и в присутствии подчиненного офицера не стал давать разгон другому офицеру, звание которого было выше, чем у первого. Он вежливо поблагодарил каперанга фон Майера и отключил интерком.
— Прошу извинить, капитан, что разговор с тобой начал в несколько повышенных тонах. Я честно признаю тот факт, что из-за мелкого недоразумения, я несколько неправильно понял ваш последний рапорт на свое имя. Еще раз прошу извинить меня за грубый тон в начале нашего разговора. Но мне все же хотелось бы до конца разобраться в делах с пилотами вашей эскадрильи, что вы за эксперименты проводите в офицерских каютах, которые едва не привели к пожару на линкоре! Почему вы не хотите ложиться в анабиозные саркофаги и тому подобное?! Я полагаю, что мне легче всего было бы в этом разобраться, если мы с вами вместе пройдемся по пилотскому отсеку и вместе посмотрим, чего же от пилотов хочет добиться ваш комиссар, майор Ланселот?! Что ты, капитан Панин, думаешь по поводу моего предложения?
— Я полагаю, что это правильное решение, герр контр-адмирал! — Ответил Никита и предложил. — Если вы не против того, чтобы совершить к нам краткую экскурсию сейчас, то я готов вас сопроводить, герр адмирал!
Когда контр-адмирал Шернер в сопровождении капитана Панина переступил порог кают-компании пилотского отсека линкора, то он сразу же обратил внимание на то, что помещение снова преобразилась. И оно уже не было кают-компанией, в истинном смысле понимания этого слова, но и не тренажерным залом. Сейчас это помещение напоминало учебный класс школы.
— Вы правильно подумали, герр адмирал, в отношении того, что в данную минуту это помещение используется в качестве школьного класса. По обе стороны от прохода расположены шестнадцать тренажеров стимуляторов, по восемь с каждой стороны, космических истребителей. Пятнадцать кабин заняты моими пилотами, которые сейчас под командованием майора Селы Николаи пытаются перехватить партию контрабандных наркотиков. Контрабандисты в своем распоряжении имеют торпедные катера и четыре эсминца охранения. Боевая задача эскадрильи — обнаружить контрабандистов и уничтожить доставляемую ими партию наркотиков.
— Капитан Панин ваш рассказ, разумеется, впечатляет воображение, но я полагаю, что было бы гораздо лучше, если бы своими глазами мог бы увидеть все то, о чем вы будете мне рассказывать.
— Нет проблем, герр адмирал! Один тренажер-стимулятор свободен и, если вы не будете возражать, то я займу место первого пилота, вы разместитесь на месте второго пилота. С этого места вам будет хорошо видно, чем мы занимаемся.
— Но у меня нет летного комбинезона, а без него будет несколько трудновато совершить даже воображаемый полет и бой.
Капитан Панин поднес запястье руки к рукам и произнес:
— Всем пилотам общее внимание! В тренировочный полет вносится дополнительная установка, к нам присоединяется контр-адмирал Шернер в качестве моего второго пилота. Дайте нам пять минут на то, чтобы переодеться, и через эти пять минут мы с адмиралом присоединимся к вам, чтобы всем вместе возобновить поиски контрабандистов.
Тем временем, дроиды притащили летные комбинезоны, один для капитана Панина, а другой — для адмирала Шернера. Фердинанд не успел удивиться тому, что комбинезон пришелся ему в самую пору. Нигде не жало, нигде не терло, комбинезон оказался точно его размера. Раскрылся люк стимулятора и в мгновение ока адмирал Фердинанд Шернер оказался в небольшом помещении, предназначенном для второго пилота космического истребителя. Он был моментально и с головой погружен в кокон-кресло, когда кокон полностью захлопнулся, то в адмиральских глазах померк свет. Но опять-таки через малую долю секунды свет снова появился в его глазах, адмирал увидел какую-то доску приборов управления, пару рычагов управления и небольшой джойстик со множеством кнопок и под правую руку пилота.
— Герр адмирал, как вы себя чувствуете?
— Вполне нормально, но многое не понятно?!
— Так и должно быть! Вы ведь первый раз совершаете полет на нашем маленьком летательном аппарате. Наберитесь терпения и подождите немного, тогда кое-что станет вам понятным.