— Бояться не надо, — произнесла она вслух. — Я не должна смиряться. Нужно выдержать. Я должна бороться с ним и победить.
Она не уедет. Она вернется в Гиссарлык и встретится с Оберманном лицом к лицу. Торнтон и Лино послужат ей свидетелями в обвинениях против мужа. Почему она должна стать жертвой его обмана, ведь ее воля так же сильна, как и его, а ее совесть несравнимо чище?
София вышла во двор, сказав гостиничному персоналу, что оставляет за собой номер на неопределенный срок, и забрала свою лошадь. Затем направилась в Гиссарлык.
В гостинице ее предупредили о надвигающейся буре. Небо потемнело, с моря дул сильный ветер.
Выезжая из города, она заметила молнию, а спустя какое-то время послышался гром. В том состоянии, в каком находилась София, молния показалась ей стрелой, указывающей на Трою. Лошадь раздувала ноздри и тревожно выгибала шею, но София подгоняла ее. Полил дождь, а София только громко рассмеялась. Она едва заметила, что платье ее мгновенно промокло, словно она вошла в море. Она все еще была в ярости.
Подъехав к Скамандру, София увидела стремительно несущийся поток и впереди, за завесой ливня, холм Гиссарлыка с поднимающимся, словно дым, паром. И, не уступая в ярости бушующей вокруг стихии, она вновь пришпорила лошадь, полная решимости встретиться с Оберманном, и помчалась к месту раскопок.
Но в изумлении остановилась. Дом Александра Торнтона местами обгорел, а соломенная крыша была уничтожена. Сильный дождь лил внутрь. София соскочила с лошади и побежала к дому. Подойдя ближе, она увидела открытую настежь дверь. Появился сам Торнтон. Чуть ссутуленный, словно от боли, он, казалось, не замечал ее.
— Александр! Александр! Что случилось?
— Все пропало. Размыто. Уничтожено.
— Таблички?
— Да.
Она посмотрела вверх на обугленную и все еще тлевшую солому.
— Должно быть, это молния, — сказала она. — Я видела ее в Чанаккале.
София огляделась, ища глазами Оберманна. В отдалении, за отвалом, он деятельно руководил укрыванием части раскопа мешковиной.
— Я не уверен, что в этом виновата молния. Не уверен. — Торнтон пристально посмотрел на Софию, и она сразу поняла, что он имеет в виду. — Я проснулся от жара пламени. Как раз перед тем, как началась эта ужасная гроза. Но у меня не было возможности спасти их. Ливень. — На мгновение Софии показалось, что он вот-вот расплачется. — Все пропало. Мои рисунки тоже. Они уничтожены.
— Дай мне взглянуть.
Он пригласил ее войти, и она своими глазами увидела, что таблички превратились в клейкую темно-коричневую массу, а рисунки Торнтона, тронутые огнем, совершенно размокли.
— Уничтожены, — повторил он. — Словно их и не было. — Ливень продолжал поливать их. — Этого он и хотел.
София обвела взглядом жилище Торнтона в надежде, что хоть какие-то таблички уцелели. Она уловила на постели какое-то движение и, приглядевшись, увидела небольшую коричневую змейку, ползшую по подушке. Она дотронулась до руки Торнтона.
— Смотри. Вон туда. Змея. Ante!ion. — На белых льняных простынях извивалась змейка, и они оба отступили на шаг. — Нам нужно уехать отсюда, — торопливо сказала она. — Немедленно.
— Но твой муж…
— Он мне не муж! — прошептала София, словно не веря собственным словам. — И он пытался убить тебя.
— Что?
— Змея. Она не могла появиться здесь случайно. Я знаю, что он умеет находить их.
В первый раз стало заметно, что Торнтон испуган.
— Что же нам делать?
— Пошли. Мы должны сейчас же уехать. Он нас не видит.
— Домой…
— Возьми паспорт и все свои деньги. Я вернусь через несколько минут.
София побежала к своему дому.
Оберманн все еще был занят защитой раскопа от продолжавшейся бури и не заметил ее появления.
Войдя в дом, она забрала драгоценности, которые привезла из Афин. Снова выбежала под дождь.
Торнтон ждал, воодушевленный ее энергией и решимостью покинуть Трою.
— Возьми коня и поезжай за мной, — крикнула она.
Под проливным доедем они поскакали к Чанаккале. Еще одна вспышка молнии озарила равнину, превратившуюся в болото с узкой тропкой твердого грунта, по которой они двигались. За пеленой дождя никто не видел, как они уехали, кроме мальчишки, состоявшего на побегушках у Оберманна.
Когда они прибыли в гостиницу, владелец, встревоженно посмотрев на них, заговорил с Софией по-гречески.
— Мадам Оберманн, почему вы ехали в такую жуткую грозу?
— Там случился пожар, — ответила она. — Мы ищем здесь убежища.
— Пожар? Есть пострадавшие?
— Нет, пострадавших нет. У вас найдется номер для мистера Торнтона? Он англичанин, работает у Генриха Оберманна. — Она твердо произнесла эту фамилию.