У Финнелона были короткие волосы, вытянутое лицо с чётко выраженным подбородком и блестящие карие глаза. Он был похож на императора, монеты с чьим профилем были изучены абсолютно каждым. Движения принца отдавали ленцой человека, который был абсолютно в себе уверен. Он не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле, так как не видел в этом никакого смысла. И всё же, даже так он создавал ауру власти.
Да-а… Финнелон не был Дэсарандесом, это очевидно. Если тот создавал ощущение непоколебимой каменной глыбы, то принц… был смертным, как и все остальные. Было очевидно, что он, как и я, мог ощущать нерешительность, страх или скуку. Что его кожа была тёплой и тонкой… Что он может истекать кровью, если пронзить клинком.
— Как говорят в Монхарбе, — начал мужчина, — когда считают, что люди бессмысленно болтают?
Я с трудом сдержал смешок. Фраза была совершенно обычной, но КАК её произнёс принц! Создалось ощущение, что даже новости об уничтожении Империи он мог бы преподнести так, чтобы люди ухахатывались.
— Меряются языками, — с лёгкой улыбкой ответила Силана. Очевидно, что харизма Финнелона добралась и до неё.
— Изящно! — довольно рассмеялся он. — Прекрасное название для большинства дворцовых конфликтов и споров. — Принц неуловимо подался вперёд. — Давай не будем мериться языками, Силана. Ты ведь не против?
Фёртас споткнулся на середине фразы и глухо закашлялся, отчего я даже запереживал, что не смогу узнать продолжение разговора или, что переводчик наконец сообразит бессмысленность своих действий.
— Не против, — с долей осторожности ответила девушка.
Принц широко улыбнулся, показывая, что очень доволен таким ответом.
— Тогда не будем ходить вокруг да около. Монхарб вошёл в состав Империи, но всё ещё не стал её частью. Народ не спешит опускаться на колени, что весьма ожидаемо. Нужно приложить немалые усилия, дабы добиться настоящего повиновения. Полагаю, — он едва уловимо задрал подбородок, — ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я должна поспособствовать этим переменам, — кивнула Силана, хоть и с ощутимым трудом. Было видно, что подобные перспективы её не радуют.
— Именно! — воскликнул Финнелон. — Потому отец и взял тебя с нами. Не только, чтобы показать, как выглядит война. Не только для того, чтобы запугать быстрыми победами и смертью мятежников. В первую очередь — чтобы позволить именно тебе стать одной из нас. А за тобой последуют и остальные. За искренностью, — коснулся он своей груди.
Девушка молча буравила его взглядом.
— Добиться этого, конечно же, будет не просто, — продолжил он, лукаво усмехнувшись. — Всё-таки мы, как ни крути, только недавно сражались на поле боя. Должно пройти много времени, дабы что-то изменилось. Либо же придётся использовать весьма искусный обман, чтобы обвести вокруг пальца весь народ.
Или применить силу, — подумал я. — Переселить большую часть населения на Малую Гаодию, а взамен направить имперцев и других людей. Таким образом, остатки населения Монхарба окажутся в меньшинстве. Их старые традиции сразу же потеряют привлекательность, а потом, под воздействием массы остальных людей, они быстро станут самыми обычными жителями Империи.
Эх, вот только переселять целый народ — это не просто сложно, а почти невозможно! Проще убить всех несогласных, всё равно конечный результат подобного путешествия будет именно таким. Хотя… если действовать морем, шанс ещё был.
— Наверное, — отвела Силана глаза.
— «Наверное»! — фыркнув, передразнил Финнелон. — А договаривались «не мериться языками»!
Девушка прищурилась, ответив ему злым и мрачным взглядом.
— Плевать, — пожал принц плечами. — Мне дали задание, а значит, я выполню его в полной мере, — он подмигнул, словно только что выдал какую-то шутку. — Я, как и все дети императора, стал высшим сионом, а потому повысил собственное внимание и наблюдательность до верхней планки человеческих чувств. Может, не так хорошо, как мой отец, но достаточно, чтобы видеть твои эмоции, Силана.
Очень полезная особенность, о которой я долгое время мечтал. Если приноровиться, то можно в прямом смысле этого слова читать своего собеседника. Финнелон именно этим и занимался.
— Я вижу твою боль и скорбь, архонт Монхарба, — вещал мужчина. — И хоть я считаю, что твой народ сам виноват в сложившейся ситуации, я понимаю тебя. Я не стану выражать тебе сочувствие или жалость, вместо этого ожидаю поведения правителя: твёрдого, спокойного и решительного. Такого, какое было у твоего отца, Тураниуса. Ты, как настоящая глава своего народа, имеешь право рыдать в плечо лишь своему мужу или в подушку, — он замолчал на несколько долгих секунд. — Понимаешь меня?