Тут даже без сверхъестественных чувств сиона было заметно, как заблестели у Силаны глаза. Как покраснели щёки. Но девушка сдержала эмоции, лишь разок шмыгнув носом, а потом молча кивнула.
— Замечательно, — заявил Финнелон, словно командир группы войск, довольный бодростью, с которой ответил ему отряд. — Хочу кое в чём признаться: меня очень раздражает и возмущает приказ отца. Чего уж, приказ, даже наш с тобой разговор, — он прищурился, хоть и не повышал тон. — Во-первых потому, что у меня слишком мало времени на такую ерунду, как вытирание твоих соплей, — принц покрутил рукой, — а во-вторых, потому что подобное ниже моего достоинства. За годы жизни во дворце, я наелся политикой досыта, поэтому встретить её даже на войне — совершенно не то, чего бы я хотел.
По лицу мужчины пробежала тень.
— Наша же ситуация, — указал он пальцем на себя, а потом на девушку, — что бы и кто бы ни думал, это именно политика. Впрочем, — принц расслабленно опустился на спинку стула, — я умею разделять собственные чувства и необходимость, а потому не стану, как наверняка сделали бы другие, винить во всём тебя. Мой отец хочет, чтобы у нас были выстроены хорошие, положительные отношения. Не как равный с равной, но хотя бы на уровне людей, которым есть о чём поговорить… И поскольку мой отец — бессмертный император, Господин Вечности, больше бог, чем человек, я в точностью исполню то, что он желает.
Принц замолчал, будто бы давая Силане возможность ответить, но я прекрасно видел, что она совершенно запуталась в собственных мыслях. Финнелон и правда оказался прямолинеен, как и обещал, но при этом… о, столь большого самолюбования я уже давно не видел! Он легко дал бы фору прежнему мне. Хех, конечно, где я, а где принц Империи?
— В тебе прямо-таки плещется непокорность! — не дождавшись ответа, произнёс мужчина. — Столько ненависти, столько самых разных желаний, — он покачал головой. — Тебе нужно брать пример со своего спутника, — улыбка на краткий миг коснулась его лица.
Когда я осознал, что речь идёт обо мне, то едва не подпрыгнул, даже покосился на Баера, будто бы он нарочно решил меня запутать, но всё-таки сдержался, продолжая молчаливо наблюдать.
— Ты сопротивляешься каждому шагу, — казалось, голос принца каким-то неведомым образом отражался от стен шатра и раздавался сразу со всех сторон, — в этом своём безумном желании хоть каким-то образом отомстить Империи. Не понимаешь, что отец — спаситель, а не демон, как утверждают жрецы Триединства. Однако… — он пожал плечами, — я не лишаю тебя права сомневаться, Силана. Я всего лишь прошу, чтобы ты задавала себе подобные вопросы с открытым сердцем. Боюсь, что доказательства моей правоты удастся получить даже слишком быстро.
Финнелон замолчал, приложив палец к губам. Сложилось впечатление, будто бы ему в голову пришла необычная мысль.
— Может быть даже, — дополнил он, — если конечно мы оба, по итогу, останемся в живых, то после получения всех необходимых доказательств, у нас состоится совершенно иной разговор, — принц улыбнулся.
Со своей стороны я также обдумывал слова Финнелона, не совсем понимая причину, по которой Дэсарандес решил так обстоятельно возиться с какой-то иноземной дворянкой. Да, она поспособствует более лояльному настрою жителей Монхарба, но… и что? Согласен, что мой план расселения будет слишком затратным финансово, а также приведёт к огромному возмущению и жертвам, а потому вряд ли на него хоть кто-то пойдёт, однако, что мешает применить иные приёмы? Уж не тысячелетнему императору о таком не знать!
— Пока же, — продолжил принц, — тебе нужно выучить таскольский. Мне докладывали, что твои успехи в нём, — пальцы мужчина по инерции коснулись одного из свитков, лежащих на столе, — пока крайне скудны. Но, может, новый человек в окружении поспособствует ускоренному обучению? Что думаешь, Анс-Моргрим? — последнюю фразу он произнёс, глядя на меня.
— Конечно же, мой принц, — склонился я. Фёртос по инерции перевёл, но в этом не было нужды. Финнелон знал оба языка. Хотя скорее всего он знал куда больше.
Теперь взор Мираделя устремился на Силану. Черноволосая девушка бросила быстрый взгляд на меня, потом на Баера, а потом даже на секретаря, который всё это время продолжал что-то писать.