- Суть... - Сергей снова тряхнул головой, будто отгоняя от себя некое наваждение. - Какая у них там суть!.. Они же не способны выработать ничего оригинального. База - патриотизм, национальное возрождение, прочая подобная мура.
- Почему мура? Любовь к народу - это благородно, это...
- Да ладно вам! - перебил Сергей. - Народ... Его нет. И не было. Это условность. А если о патетическом его понятии, бытующим в России, то так: существовала когда-то интеллигенция, тоскующая о духе, воплощенном якобы в тех, кто ее окружал. Чушь! Народ быдло. Хитрое, жрущее, жестокое. И любить русский народ - любить сказку о нем. Кстати, хваленый фольклор его - примитивен, топорен, а изумляющая всех разухабистость - от невежества, а не от широты души, как принято заблуждаться.
- Ладно, - сказал Джошуа. - Вернемся к теме. Меня интересует подоплека, смысл...
- На сей день смысл заключается в выжидании перемен, как понимаю. В подготовке их почвы. Это - задача внутренней структуры. А структура внешняя... Ну, выбивают деньги. Что еще? Наверное, что-то и еще...
- Это знает Терехин?
Сергей помедлил с ответом, пристально глядя на Паркера.
- Да, прокачали! - молвил с досадой. - Ну... наверное, знает...
- А что он делает?
- Терехин? Да ничего. Пьет себе потихонечку, ходит по шлюхам, они там на каждом углу...
- Если я не найду Терехина в Бангкоке, - лучась улыбкой, произнес Джошуа, - вы даже не представляете...
- Найдете, - оборвал его Сергей. - Не в Бангкоке, так в Паттайе, неподалеку. Отель "Royal Cliff", его любимый. Кстати, можете передать своим шефам: я всего лишь хочу тихо и сытно дожить на те деньги, что у меня остались. Иных жизненных целей не преследую. Попросите их оставить меня в покое.
- Обязательно передам, - согласился Паркер. - А вам совет: увольте вашу бессмысленную охрану. Удовольствие дорогое и глупое. Спецслужбам она не помеха, а в тот район Лондона, где вы проживаете, шпана не заходит. Теперь. Объясните вашим дамам мое сегодняшнее отбытие из отеля как-то убедительно. Вы, насколько я знаю, большой выдумщик.
- Вас так беспокоят протокольные вопросы?
- Даже малейшие сомнения в посторонних умах способны привести к непредсказуемым последствиям, милый друг, - сказал Джошуа. - Кстати, один из вариантов сегодняшнего диалога предусматривал ликвидацию всего вашего окружения. Вариант, конечно, гипотетический... Но все-таки поздравляю вас с его невоплощением в реальность.
- Мне очень трудно выразить вам искреннюю признательность, сказал Сергей, сплюнув за борт, где плавали кровавые сгустки и взвесь костяного крошева, тянущиеся от разбитой акульей головы.
Паркер рассеянно улыбнулся. В своих мыслях он уже был в Бангкоке, на одной из двух улочек, славившихся множеством бардаков с дешевыми красивыми тайками...
Эти улочки, воздух которых пронизывали порок, обман и нажива, он хорошо знал. И стремился именно к ним. Они воплощали его мечту о том аде, которого он жаждал.
Буддийские же пагоды, дворцы и прочая экзотическая дребедень его не интересовали.
* ЧАСТЬ 1. КОНВОЙНАЯ РОТА *
1.
Погожим майским вечером я, Анатолий Подкопаев, сержант срочной службы внутренних войск, вес - сто, рост - сто девяносто пять, цвет глаз - серый, волосы, отросшие уже сверх положенной уставом нормы, - русые, вышел со скаткой и вещмешком на плече из рейсового "икаруса", следующего по маршруту Ростов-на-Дону Волгодонск.
Помахав на прощание рукой водителю автобуса, а вернее, в сторону зеркальной калоши бокового обзора, я настороженно оглядел панораму до сей поры незнакомой мне местности.
Взору моему, еще затуманенному тряской дорожной дремотой, предстал небольшой степной поселок: унылые малоэтажные строения серого кирпича, частные покосившиеся хибары, чью замшелую непривлекательность скрашивали цветущие, как им было положено в данную весеннюю пору, кущи яблонь и вишен и облезлые, в серозеленой заплесневелой штукатурке, с приземистыми купеческими колоннами, здания административных учреждений, отмеченных неизбывной аурой некогда властвовавшего в их стенах большевизма, военнизированного коммунизма и прочих протухших "измов", таковую стойкую историческую ауру составляющих.
У парадного входа одного из провинциальных архитектурных реликтов эпохи недоразвитого социализма тусовалась замызганная стайка пегих российских дворняг.
Подобно тысячам иных российских поселков так называемого "городского типа", данный микрополис ничем выдающимся в своей сути не отличался, разве что глинистая сухая пустошь без единой травинки, на которой, густо и смоляно чадя соляркой, разворачивался сейчас рейсовый автобус, направлявшийся обратно к трассе, являла собой своеобразную городскую площадь перед воротами зоны, обнесенной серым дощатым забором и покосившейся изгородью из колючей проволоки, вдоль которой тянулась утоптанная караульная тропка.
Чернели в предвечернем небе угловые вышки с нахохлившимися фигурками постовых солдатиков.
Прибыли.
Я плотнее уместил на затылке фуражку с околышем цвета спелой вишни. Вот и цель очередного из моих перемещений. Поселок Северный, исправительно-трудовая колония номер семь. Режим общий. Значит, тут мне и куковать... Полтора, мать твою, годика!
Удалявшийся от площади "икарус" вдруг круто свернул вправо, едва не угодив задним колесом в узкую канаву кювета и, рыгая ядовитой сажей выхлопных газов, перекошенно замер на обочине, уступая тесную ленту дороги движущейся с зажженными фарами встречной колонне грузовиков с кузовами-клетками, сваренными из строительной арматуры, в которых колыхалась, запорошенная белесой проселочной пылью, серо-черная масса возвращавшихся с работы бригад зека.
Грузовики скучились на площади, залязгала сталь отпираемых запоров бортов, соскочил на землю из угловых закутков кузовов конвой, затопав по сухой звонкой глине кирзой сапог, юлой завертелись на длинных поводках овчарки, рыком встречая выпадающую из клеток и привычно строющуюся по пятеркам толпу в одиновых черных спецовках и таких же черных чепчиках с козырьками; в зоне внезапно, словно исподтишка, ударил гонг, вязкий тягучий звук распластался в беспечной тишине майского вечера, едко истаивая в ней, и последняя вкрадчивая нота его долго и неразличимо зависла в пространстве.