Тихими шагами, в задумчивости возвратился Магнус в замок. Оседланные кони уже стояли среди двора, и голштинская дружина его, состоявшая из двадцати пяти немецких дворян, под начальством Дольста, в блестящем вооружении ожидала приказаний своего повелителя. Голштинцы решились сопутствовать брату своего короля и разделить с ним его участь. «Бойсман, – сказал Магнус, – и вы, благородные рыцари, скажите мне, на что вы решились: сдать замок или защищаться в нем, полагаясь на слова Курбского?» – «Не верю словам изменника», – сказал престарелый рыцарь Горн. Бойсман и другие рыцари молчали, и наконец комендант сказал: «Отдадим замок, если Иоанн отпустит нас свободно, с оружием, не повелевая являться в своем стане». – «Итак, простите, верные мои друзья, – сказал Магнус и обнял по очереди всех ротмистров. – Никогда не забуду вашего усердия к моей службе». Слезы текли из глаз Магнуса. «А ты, друг и духовный отец мой, – примолвил он, обращаясь к пастору Шрафферу, – верь, что я употреблю все мои старания, чтоб примирить тебя с Иоанном. Бойсман, не отпустите ли со мною русского заложника?» – «Нет, государь, – отвечал комендант, – пусть он останется у нас; судьба его должна зависеть от поступков его государя с тобою: мы еще не пленники». – «Итак, простите!» – сказал Магнус со вздохом, сел на коня и выехал за ворота. Рыцари печально провожали его до подъемного моста и, проливая слезы, простились с бывшим своим королем.
Лишь только в русском лагере завидели пыль со стороны замка, все войско пришло в движение: полки выстроились на своих местах. Явился пред войском Иоанн в златой одежде, в златоверхой остроконечной шапке, унизанной драгоценными камнями; на груди его висела алмазная цепь с двуглавным орлом, искусно вылитым из золота, с знамением водворителя христианства в России, первозванного апостола Андрея[16]. Царь в правой руке держал скипетр России, левою управлял вороным конем, который гордо сгибал выю и бил сильно копытами в землю. Конский прибор и чепрак унизаны были жемчугом и яхонтами; седло оковано червонным золотом и изукрашено изумрудами. За ним следовала толпа оруженосцев, рынд, бояр и царедворцев в блестящих доспехах и в златотканых одеждах; сто конных стрельцов следовали за ним в тесных рядах. Царь в блеске величия казался каким-то высшим существом; тысячи с раболепством взирали на него и ожидали одного его мановения, чтоб принесть ему в жертву жизнь свою. С появлением царя раздались радостные клики в войске, заиграли на трубах, ударили в бубны. Иоанн проехал по рядам Большого полка, приветствовал воинство и остановился посредине: все войско стояло в боевом порядке; на необъятном пространстве кругом города расположены были конные и пешие дружины; между лесом копий и бердышей блестели на солнце доспехи начальников; приставы скакали на конях, передавая полкам повеления. Жители города и защитники замка в безмолвии стояли на стенах, взирая с ужасом на сие величественное зрелище и ожидая разрешения своей участи.
16