Напротив, из 30 секций, выступивших против жирондистов в конце мая 1793 г., 22 в августе 1792 г. занимали «демократические» либо «умеренно-демократические» (по оценке Брэша) позиции{204} и лишь некоторые секции, ставшие застрельщиками антижирондистского движения (Сите, Санкюлотов), в августе 1792 г. были среди «консервативных». В целом политическая группировка парижских секций в 1792–1793 гг. характеризуется определенной устойчивостью. О том же свидетельствует политическая карта секционного движения накануне «плебейского натиска» 4–5 сентября 1793 г. В числе выявленных С. Л. Сытиным 19 секций{205} — авангарда этого движения, 16, по моей оценке, представляли антижирондистский блок. Очевидно, истоки этой устойчивости следует искать в социально-экономической структуре — характере кварталов Парижа, которые занимали те или иные секции.
Приоритет в установлении связи между социально-экономической структурой исторически сложившихся районов Парижа и политической позицией соответствующих секций принадлежит опять-таки Брэшу. Он сделал социально-экономический обзор, который послужил основой для всех последующих исследований вплоть до новейших. Сопоставив политическую карту 10 августа 1792 г. с социально-экономическим районированием Парижа, Брэш доказал, что революционные, или, как он говорит, «демократические» секции находились в кварталах с демократическим же, сравнительно небогатым, трудовым населением.
Сравнение нашей политической карты Парижа с социально-экономическим обзором Брэша; скорректированным А. Собулем, подтверждает и уточняет вывод Брэша. Можно сказать, что секции, выступившие против жирондистов, были расположены преимущественно в промышленных кварталах города. Из шести секций, составлявших промышленный район левобережья{206}, пять (Единства, Марселя, Красного креста, Люксембургского дворца, Французского пантеона) включились в антижирондистское движение накануне 31 мая. Шестая — Борепера осталась лояльной жирондистскому большинству Конвента. Симптоматично, что она занимала часть старого университетского квартала, где проживало, по Брэшу, немало «мирных и зажиточных буржуа»{207}.
Аналогичное положение было на правом берегу. Здесь 10 из 13 секций, составляющих северо-центральный промышленный район (Рынков, Ломбар, Арси, Соединения, Гравилье, Друзей отечества, Бон-Консей, Бонн-Нувель, Бонди, Северного предместья), заняли антижирондистские позиции. Позицию трех остальных секций района я не смог квалифицировать. В антижирондистское движение активно включились и три секции Сент-Антуанского предместья — важного центра мебельного и других видов ремесленного производства.
Совершенно иными были кварталы, где находились секции, оказывавшие поддержку жирондистам. Секции Май, 1792 года, Мельничного холма составляли центральный аристократический район с банкирскими конторами, модными магазинами и кафе. Особенно много их было в секции Мельничного холма. Секция Братства занимала резко обособленную территорию. Здесь с XVII в. стали строиться отели и особняки для буржуазии. Секция Инвалидов была «царством садовников и огородников», «пригородом внутри города»{208}. Сколь-нибудь значительной промышленности в этих прожирондистских секциях Брэш не отмечает.
Такой была картина города с высоты «птичьего полета». Но общее представление о характере кварталов, на которые опиралось демократическое большинство секций, подтверждается и сохранившейся статистикой. Она неполна, относится к разным годам революции, охватывает не все секции, но при всей своей относительности заслуживает внимания. Это сведения трех видов: о рабочих (в данном случае действительно о людях наемного труда), о «нищете» (о лицах, требовавших помощи от властей) и о «достатке» («активных 80 гражданах», имевших соответствующий имущественный ценз){209}.
Наиболее «чувствительными» оказываются первые данные. Антижирондистские секции, сосредоточивая около двух третей населения, аккумулировали более трех четвертей рабочих. Удельный вес рабочих в них составлял 13 % и превышал среднепарижский уровень на 2 %; следовательно, рабочих с их семьями в «средней» антижирондистской секции было более половины. А в секциях, занимавших прожирондистские позиции, рабочих было в среднем лишь около 8 %, с семьями — около трети населения. Вывод о промышленном характере кварталов демократического большинства секций явно подтверждается, и можно уточнить, что они сосредоточивали огромную часть всего рабочего населения столицы, ее ремесленного (это подчеркнем, поскольку преобладали отнюдь не фабрики и не крупные предприятия, а небольшие мастерские) пролетариата.