Отдавая должное революционной энергии Марата, нельзя согласиться с теми историками, которые утверждали, что восстание удалось столкнуть с наметившейся мертвой точки исключительно благодаря его усилиям. Факты говорят о широком недовольстве затяжкой восстания. По словам самого Марата, на улице его окружила большая толпа вооруженных граждан, «жаловавшихся» на недостаток энергии у Горы и требовавших ареста жирондистских депутатов. Комитет общественного спасения, куда заходил Марат, боялся «беспорядочного движения». Подобные опасения были и у Паша, сопровождавшего Марата по дороге в Коммуну{269}.
Движение снизу нарастало и грозило захлестнуть отстававшую Коммуну. Едва успел Марат покинуть помещение Коммуны, как барабанщики в секции Бон-Консей подали сигнал сбора. Шометт попытался воспрепятствовать, однако бесполезно. Сигнал подхватили. Вооруженные граждане поспешили к местам сбора. Повстанческий комитет активизировал деятельность, Конвент был окружен. По инициативе Общества революционных республиканок принимались меры по обеспечению питанием батальонов секций, находящихся под ружьем. Но слишком мало депутатов оказалось в Конвенте, почти не было тех, кого хотели арестовать. И сам Марат предлагает перенести обсуждение требований восставших на следующий день{270}.
ФРАНСУА АНРИО
Тем не менее произошел определенный перелом… Сторонники решительных мер получили перевес. Под их влиянием повстанческий комитет выработал план действий на 2 июня. Вопреки энергичному сопротивлению Шометта и большинства Генерального совета планам ареста депутатов Комитет решает поручить командующему национальной гвардией «с утра окружить Конвент внушительными силами, так чтобы вожди клики могли быть арестованы в течение дня в том случае, если Конвент откажется удовлетворить требования граждан Парижа». Предусматривался домашний арест жирондистских депутатов под наблюдением членов Комитета, и был составлен список с фамилиями 30 депутатов и указанием их адресов{271}.
Основные мероприятия этого плана были оглашены в начале заседания Коммуны 2 июня и встретили «самое живое понимание». «Единодушно» и без изменений был утвержден текст петиции, составленный Комитетом (Маршаном). Петиция заканчивалась очень энергично и недвусмысленно: «Делегаты народа, его самые жестокие враги заседают среди вас; их преступления вам достаточно известны. Мы приходим в последний раз, чтобы потребовать от вас суда над виновными; декретируйте немедленно, что они недостойны доверия нации. Арестуйте их; мы отвечаем за них перед всеми департаментами. Народ Парижа устал ждать своего счастья; он еще в ваших руках, спасите его, или же, — заявляет он вам, — он сам спасет себя»{272}.
В ночь с 1-го на 2 июня по решению Комитета, одобренному Генеральным советом, в секции были посланы комиссары для поднятия боевого духа парижан. Но больше всего пришлось поработать Анрио со своим штабом. В течение ночи и утра он отдавал необходимые распоряжения и с полным правом мог заявить Коммуне, что «все посты надежно обеспечены и что более 40 предателей будут к вечеру арестованы»{273}. В середине дня без набата и выстрелов сигнальной пушки Конвент был окружен «достаточно внушительной» силой. Свыше 80 тыс. вооруженных и невооруженных парижан пришли к бывшему королевскому дворцу. У центрального входа расположились канониры с пушками. Настроение авангарда санкюлотов было боевым: добиться декрета об аресте жирондистских лидеров «либо самим осуществить его»{274}. Окружившие площадь батальоны секций не подчинились Конвенту и не позволили депутатам покинуть Тюильри, когда большинство их во главе с председателем попыталось сделать это. Вернувшись в здание, Конвент покорно проголосовал за арест жирондистов. Он понял, что «этого хотят обстоятельства»{275}. Народное восстание победило.
Победа без победителя