В ночь на 9 марта Общество защитников республики в новом обращении призывало секции, состоящие из санкюлотов, собраться у Якобинского клуба, чтобы «устрашить членов клики, заседающих в Конвенте, и отправиться во все помещения, где печатаются газеты Бриссо, Горса и им подобных»{30}. В 5 часов утра повстанцев должен был собрать набат. Однако его не последовало. Общество пыталось распространить обращение — тот образец, который дошел до нас, был принесен в секцию Французского пантеона тремя его делегатами. Но призыв к выступлению не мог успеть дойти до сколько-нибудь значительного числа секций.
Вместо массовой манифестации, которую замыслили руководители федератов, 9 марта отмечались сравнительно малолюдные сходки. По донесениям администрации полиции группы федератов собирались в тот день на Елисейских полях и в нескольких тавернах поблизости от Конвента, где вели агитацию в духе приведенного обращения. К ним присоединились кое-кто из парижан, так что число участников сходок достигло нескольких сот. Вечером они разгромили типографии жирондистских газет «Курьер департаментов» и «Парижская хроника».
Тем временем другая часть инсургентов явилась на заседание Якобинского клуба. Для того чтобы поднять народ, авторитета Общества защитников республики, усилий группы федератов и присоединившихся к ним активистов секций было совершенно недостаточно. Они это поняли сами и потому приложили старания, чтобы склонить к антижирондистскому восстанию Якобинский клуб.
В начале марта отношения между якобинцами и жирондистами оставались накаленными. После процесса над королем к новому обострению борьбы между ними привели продовольственные волнения 25–26 февраля. Жирондисты приписали подстрекательство их Марату и развернули в своих газетах яростную антиякобинскую кампанию. Еще с сентябрьских дней 1792 г., когда произошли стихийные расправы над узниками тюрем, жирондистская пресса клеймила якобинцев и парижан как «убийц». Февральские события дали повод обвинить их в грабежах и покушении на собственность. Стремление настроить департаменты против якобинцев и Парижа вызывало возмущение демократических сил, и то, что разгром двух жирондистских газет был первым актом застрельщиков восстания в Париже, — явление не случайное: инсургенты откликнулись на угрозу выступления департаментов против столицы, на борьбу, которая разгоралась в тот момент в Конвенте.
М. Робеспьер и другие монтаньяры с трибуны Конвента требовали наказать журналистов-подстрекателей. Но было очевидно, что Конвент вряд ли пойдет на это, ведь газеты редактировались вождями жирондистов. Поэтому Робеспьер предложил якобинцам дать отпор жирондистской прессе, развернув свою контрагитацию с помощью провинциальных народных обществ, «удочеренных» Якобинским клубом. Он считал главным в тот момент добиться осуждения жирондистов общественным мнением всей страны. Когда 27 февраля Дефье, сославшись на обращение народных обществ Марселя и Нима, потребовал обсуждения способов отзыва из Конвента и наказания депутатов-жирондистов, Робеспьер подверг его предложение резкой критике. Он не без основания полагал, что перевыборы приведут лишь к замене одних жирондистов другими, и предложил сообщить провинциальным обществам, что якобинцы считают необходимым добиваться не «отзыва не оправдавших доверие депутатов», а их общественного осуждения, с тем чтобы лишить возможности причинять вред{31}. План нейтрализации жирондистов путем морального давления был изложен Робеспьером на заседании якобинцев 6 марта и получил поддержку клуба.
Поражение в Бельгии усилило якобинскую критику военного министерства и прожирондистского Исполнительного совета в целом, выступления против комитетов Конвента, где господствовали жирондисты, против жирондистской политики попустительства генералам, роялистам и другим врагам революции. Монтаньяры потребовали коренной реорганизации исполнительной власти. Они надеялись, что большинство Конвента поддержит их, и 8–10 марта, казалось, были близки к осуществлению своих надежд. Еще 2 марта Марат призывал «патриотов Конвента» объединиться с Горой против «контрреволюционной партии государственных людей»{32}; часть депутатов Болота, или Равнины, обычно поддерживавших жирондистов, поняв, что республика в опасности, стали прислушиваться к предложениям Горы. В результате монтаньярам в эти дни удалось добиться принятия ряда революционных декретов: об учреждении чрезвычайного трибунала, о посылке в департаменты депутатов Конвента для организации отпора врагу и др. Инсургенты выдвинули свой план устранения жирондистов насильственным путем, чреватый роспуском национального представительства, как раз в тот момент, когда Робеспьер предлагал усилить его власть путем объединения Конвента с Исполнительным советом.