Образованные люди были уверены, что Земля круглая, но ничего в этой связи не предпринимали. Некоторые полагали, что океан наклонный. Их беспокоила дорога назад, то есть вверх.[476] Доктор Паоло Тосканелли из Флоренции, когда его спрашивали, возможно ли добраться до Индии, отправляясь на запад, говорил: «Это зависит от того, как добираться».[477]
Приблизительно в то же время испанцев охватила сумасшедшая любовь к специям из Восточной Индии, но никто не мог их заполучить, потому что турки захватили Константинополь. В те времена люди практически довольствовались перцем, имбирем, корицей и гвоздикой. Находилось довольно много энтузиастов и мускатного ореха.
К этому необходимо добавить, что Колумб решил открыть новый путь в Азию, отплывая через Атлантику. Поступки такого рода для него были в порядке вещей.
Фердинанд и Изабелла, конечно, были лучшими людьми для того, чтобы присматривать за такого рода деяниями. Фердинанд не вызывал особых симпатий по причине своей тупости и скупости, а вот Изабелла была настоящим персиком. Она могла отдать свои сокровища под залог, если только ваш подход к такой трансакции был правильным.
Фердинанд и Изабелла заставили Колумба подождать с осуществлением своей затеи семь лет только по той причине, что они были заняты уничтожением мавров, преследованием евреев и сжиганием на кострах испанцев, которые не во всем соглашались с ними.[478]
Колумб не сидел сложа руки, он развернул смелые торги, требуя десятипроцентной выплаты, конечно, вперед, от всего того, что он откроет. Обосновался он под крылом монастыря Ла Рабида, где часто в сердцах повторял, что никто его не любит.
Наконец, как-то в пятницу 3 августа 1492 года Колумб и восемьдесят семь других испанцев отплыли на кораблях «Санта-Мария», «Пинта» и «Нина». Правда, среди них каким-то образом затесались ирландец Вилл, англичанин Артур Ларкинс и юнга по имени Педро де Ачеведо, который вскоре прославился тем, что ночью, когда Колумб спал, посадил «Санта-Марию» на мель и, таким образом, полностью угробил корабль.
Примером основательности, с которой готовилась экспедиция, может послужить то, что среди команды находился Луис де Торрес, владеющий ивритом, латынью, греческим, арабским, коптским и армянским языками, который в свое время служил переводчиком у Великого Хана, говорящего только по-китайски.
17 сентября путешественники выловили живого краба. 20-го на борт судна сел пеликан. 19-го они увидели баклана, или олушу.[479] 21:го они заметили кита.
Затем, в День Колумба, 1492-го, они подошли к острову, который, как они тогда думали, был Гуанахани, потому что его обитатели постоянно повторяли «Гуанахани!» Поэтому Колумб назвал его Сан-Сальвадор, который позже стал остров Лозняка, или Кошачий остров, или остров Великих турок, или это могли быть три других острова.[480]
Затем Колумб открыл множество других мест, но ни одно из них не было тем наилучшим, к которым он так стремился, и всем им он присвоил ошибочные названия.[481] Он верил в то, что добрался до Восточной Индии, а на самом деле – до Западной Индии. Вот что случается, когда отправляешься на запад для того, чтобы добраться на восток. Он умер так и не осознав, что же такого он свершил.
Современники относились к Колумбу позорно плохо. Но сейчас, когда его нет, он кажется совершенно замечательным человеком. Он действительно был первоклассный парень, поэтому почти все окружавшие так ненавидели Колумба.
В довершение других бед, Колумб еще отличался сентиментальностью. Вернувшись в Испанию, он рассказал Изабелле о виденных им прекрасных птицах, животных и странных растениях. Она перебила его, спросив: «А как насчет золота?»
В свое четвертое путешествие Колумб отплыл вдоль берега Центральной Америки в попытке найти устье реки Ганг. Почему-то Ганга там не оказалось. Когда он находился поблизости Гондураса, Колумбу представилась самая великолепная из всех его возможностей. Но он ее упустил. К нему подошло наполненное индейцами каноэ. Последуй он за ними, и он бы открыл Юкатан. Но вместо этого он предпочел продолжить свой путь на запад, а после встречи с каноэ повернул на восток.[482]
Дикари на островах, которые посетил Колумб, носили золотые кольца и серьги. Когда он спросил о золоте, они указали в направлении юга, но, казалось, он не понял подсказки.[483]
Колумб привез домой батат, клубни картофеля, ямайский перец, корни юкки, коробочки хлопка, табак, смолу мастикового дерева, алоэ, фрукт манго, кокос, бутыль из тыквы, пальмовое масло, американскую собаку, вид зайца, называемого «улиа», ящериц, набитые чучела птиц, чучело аллигатора и шестерых индейцев.[484]
Вскоре после возвращения Колумба и его людей в Европе разразился сифилис.
В 1519 году Магеллан доказал правоту Колумба насчет формы Земли. Люди, наконец, узнали, что есть что.
Естественно, Колумб думал, что не существует такого места, как Америка. Флорентиец Америго Веспуччи вел записи о своих американских путешествиях, которые были переведены на немецкий язык и стали бестселлером в Германии. Веспуччи каким-то образом произвел впечатление, что на самом деле он был выдающейся личностью. Уверен, что у него не было таких намерений.[485] В любом случае, Вальдсмюллер, который был даже тупее оригинала, прочитал книгу и назвал Новый Мир именем Америго.
Исследователи думали, что нашли кости Колумба в Гвидад Трухильо. Они и теперь убеждены, что имеют их одновременно в Генуе и Севилье.
Кстати, для справки: Изабелла не закладывала свои драгоценности для того, чтобы отправить Колумба на поиск новых земель. Она одолжила деньги у Фердинанда.
Монтезума
Монтезума II был императором ацтеков, а ацтеки были индейцами, которые жили в Теночтитлане, или в городе Мексико. Нет, они не были теми же самыми, что и инки. Да, они совершали ошибки, но инками все же не были.[486]
Опять же, майя тоже были другими. Они жили в Юкатане, Табаско и Гватемале и делали скульптуры для того, чтобы их помещали в музеях.
С другой стороны, толтеки появились на Земле как раз перед ацтеками, и, как считают многие, достигли высокого уровня цивилизации. Такое мнение основывается на той теории, что если возвратиться назад достаточно далеко, то можно обнаружить немного действительно цивилизованных людей. Но как только вы попытаетесь это сделать, все оказывается таким же, как и всегда.[487]
Толтеки изобрели ацтекский календарь, из-за которого каждый потерял довольно много времени. Там в каждой неделе насчитывалось лишь пять дней, а в каждом месяце – двадцать. Интересно, как все это могло работать?
В надежде выровнять положение ацтеки решили прибавить к календарю побольше дней. Вот так и получилось, что в конце каждого цикла, состоящего из пятидесяти двух лет, они выглядели развалинами.
Дни назывались Эекатл, Коатл, Мазатл, Атл и так далее, а месяцы назывались Атлкуалко, Этцалквализтли и Гуэитакухилхиитл, что отнюдь не облегчало главную проблему.
К счастью, ацтеки были завоеваны другими племенами перед тем, как дело могло зайти слишком далеко.[488]
И это подводит нас к Кветзалкоутлу, или Эекатлу.[489] Кветзалкоутл был мифологическим солнечным персонажем с бледной кожей и длинной бородой, давно покинувшим страну из-за проблем, возникших в отношениях с Тезкатлипокой, или Йоаллихекатлом[490] – другим персонажем солнечного мифа. Но пообещал вернуться в год 1 Акатла и начать сначала с того самого места, которое покинул.[491]
Итак, однажды в год 1 Акатла, когда Монтезума сидел на троне во дворце Чапултепек в головном уборе с длинным зеленым пером птицы кетсаль, или жар-птицы, со вкусом оттененным несколькими яркими красными перьями других птиц, меланхолически взирая на свои три или четыре десятка детишек, которые играли в углу с прыгающими бобами, размышляя, имеет ли смысл быть императором ацтеков в то время, когда все, что ты имеешь, – это прыгающие бобы. Боже, где мы тогда были?[492]