Жизнь этого монарха свидетельствует о том, что можно сотворить при наличии длительного времени, денег и отсутствия здравого смысла. Было бы приятно вспомнить кое-что из его замечательных деяний или хоть какие-то оставленные в назидание потомкам ценные мысли. (Мы действительно могли бы их использовать.) В период, когда l’esprit звучал вовсю, Людовик по известным причинам был тихоней. Он ненавидел l’esprit. Когда он слышал о витающей над Версалем классической мудрости, у него тут же возникало жуткое подозрение, что за этим что-то кроется.
Лишь невезением можно объяснить то, что Людовик XIV умудрился прослыть в истории благодаря известному изречению, не бог весть какой глубины. Тщательное исследование обнаружило, что он не бросал в лицо президенту Парламента Парижа в 1655 году знаменитую фразу «L’Etat,c’est moi!», или «Государство – это я!». Он никогда не помышлял о таких вещах.
Тем не менее, я убежден, что он действительно произнес: «Il n’y a plus de Perrndes», или «И больше никаких Пиренеев», после провозглашения герцога д’Анжу королем Испании в году 1700. Это звучит как раз в его стиле. Но, увы, заявление не выдержало испытания временем. Да и само оно послужило причиной войны, которая продолжалась тринадцать лет, и при ее окончании Пиренеи находились точно там же, где и были прежде. Кстати, они и сейчас находятся на том же месте.
Мадам Дюбарри
Мари-Жанна Дюбарри шесть лет была близким другом Людовика XV. Если быть совсем уж точным, то с 1768 года и вплоть до его смерти в 1774 году. На первый взгляд может показаться, что это никого не касается, кроме, разумеется, ее самой и, естественно, Людовика. Но это далеко не так, ибо сей эпизод истории проясняет нашим современникам, насколько наивны были люди в те времена. Увы, они свято верили, что появились на свет лишь затем, чтобы весело проводить время.
Жанна была дочерью белошвейки Анны Беко, которая трудилась в поте лица до тех пор, пока не обзавелась парой меховых шуб. Как-то на работе ей повстречался Жан-Батист Гомра, который оказался таким же, как и прочие мужчины. В результате их знакомства 19 августа 1743 года (другие источники называют 1746 г. – Прим. пер.) на свет появилась маленькая Жанна. Расположение звезд предопределило львиный характер малютки, правда, не без легкого прикосновения особенностей знака Девы.[273]
Никто не мог назвать ее бездельницей. Она перепробовала немало занятий, предпочитая, правда, положение компаньонки или служанки в приличных домах. И все у нее получалось хорошо, за исключением одной малости – она неизменно испытывала трудности с тем, чтобы удержаться на работе, и как-то так всегда получалось, что управляющие спускали ее с лестницы. По причине бедности Жанна так и не сумела овладеть правилами пристойного поведения, каковыми отличаются представители высших сословий.[274] Не следует упрекать ее в этом, как и в том, что она обладала пепельно-серыми волосами, невероятно голубыми глазами и великолепной фигурой.
Временами дела шли совсем неплохо. Когда ей исполнилось пятнадцать, она решила овладеть парикмахерским делом. Молодой наставник обучал ее профессиональным тайнам настолько тщательно и долго, что его мать подняла большую бучу, в изобилии награждая известными нехорошими эпитетами и Жанну, и ее мать. Анна Беко решила защитить свою честь в суде, однако судья посоветовал отозвать иск.
Полицейские документы не подтверждают сведений о том, что Жанна служила у самой вредной старухи Парижа мадам Гурде. Пользовавшийся доверием хозяйки слуга утверждал, что видел там ее собственными глазами. Ну и что из этого? И, кстати, чем это он там занимался в это время?
В семнадцатилетнем возрасте Жанну приняли в популярный в те времена магазин дамских шляп под названием «Дом Лабилля», который посещали блестящие франты и повесы всех возрастов.[275] Там она и познакомилась со служащим лодочной станции мсье Лювалем.[276] Но, видать, именно в этот момент у мсье кончился фарт, ибо как только казначей станции мсье Ради де Сент-Фуа обнаружил внезапный интерес молодого служащего к кассе станции, его тут же вышвырнули с работы.
Девице пришлось встретить самозванного графа Жана Дюбарри. Этот повеса и распутник содержал игорный дом для благородных и богатых граждан. Вот так оно само собой и случилось: Жанна плавно и незаметно внедрилась в истеблишмент, где комфортно обитала несколько лет. Принимая во внимание состояние его здоровья, даже завистники не наводили на нее напраслину и мирились с мыслью, что она была всего лишь подружкой графа. Ведь всем было хорошо известно, что он страдал от воспаления глаз и множества других хворей и по сей причине носил на макушке два печеных яблока, скрываемые под шляпой. Мне не приходилось слышать о результатах такого способа лечения.
274
Какое-то время она посещала занятия для «нуждающихся в спасении» молодых людей, но выдержала только один семестр.
275
Увы, нынче повес печально игнорируют. Наша современная жизнь так поспешна – никакой поэзии.