Фридрих-Вильгельм глубоко знал национальную экономику. Он вкладывал деньги в бочки, а бочки хранил в погребах.
Встретив кого-нибудь на улице, он грозно вопрошал: «А ты кто такой?» Фридрих-Вильгельм свято верил, что избыток сна притупляет ум.[360] Он ненавидел все французское, включая парики, хотя, справедливости ради, следует заметить, что в этом у него вообще был плохой вкус.
Будущее Фридриха Великого не походило на судьбу его отца. Несмотря на последствия, которые могли возникнуть для человека его положения, он оказался не чужд культуре, научившись еще ребенком говорить, читать, писать и думать на французском. По крайней мере, он думал, что думает на французском. Хотя, в конечном итоге, это не столь уж принципиально, поскольку приводит к тем же результатам.[361]
Пришло время, когда он научился играть на флейте. Как вы полагаете, каким был его следующий шаг? Вот и не угадали: он стал поэтом. Его стихи были глупыми даже для стихов.
В стремлении хоть что-то исправить, отец был вынужден посадить своего выродка на хлеб и воду, время от времени бросать в кутузку, спускать с лестницы и пытаться удушить его шнурком от портьер.
Ничто не помогало – Фриц всегда выживал. Ведь ему казалось, что он ведет увлекательную жизнь.
– Nicht so schmutzig, – кричал он на Фридриха в надежде очистить его от скверны. Но это не приводило ни к чему.
В конце концов, Фридрих-Вильгельм капитулировал и воскликнул: «Фриц флейтист и поэт!» Таков был приговор истории.[362] Мсье Вольтер, к которому обратились за отзывом на очередное творение доморощенного гения, отписал Фридриху Великому: «Сия поэма достойна вас». Ничего другого не оставалось, как совершенствоваться на этом поприще.
Однажды Фридрих вознамерился жениться на принцессе Амелии-Софии-Элеоноре Английской, да не тут то было: отец заставил его жениться на принцессе Елизавете-Кристине Брунсвик-Беверн, которую, естественно, не любил. Она была волчицей. Фридрих вспоминал о ней раз в год, вежливо осведомляясь, как она себя чувствует. Та неизменно отвечала, что чувствует себя ужасно.
Принцесса Амелия-София-Элеонора Английская так и не смогла пережить подобное отношение и умерла от разбитого неразделенной любовью сердца в шестидесятилетнем возрасте. Фридрих бесконечно обязан ей наличием своего наихудшего врага. Любимая сестра Фридриха Вильгельмина была вынуждена выйти замуж за шепелявого принца-еретика Барета.[363]
В 1740 году Фридрих стал королем и написал книгу, в которой стремился доказать, что ложь, обман и грабеж на дорогах – плохое занятие и что истинное счастье приходит лишь после оказания помощи другим людям. Затем он оттяпал Силезию у Марии-Терезы Австрийской, которой поначалу обещал защиту от захватчиков, и, может быть, потому был наречен Фридрихом Великим.[364]
Во время трех силезских войн в Фридриха стреляли сотни раз. И все мимо. В этих войнах полегло полмиллиона пруссаков, но и многие все же уцелели.
В промежутках между войнами Фридрих пытался развлекать Вольтера. Было время, когда Вольтер всецело зависел от него (почти три года), и в этот период Фридрих лишил его поставок сахара и шоколада, чтобы указать ему на его место.
Затем Вольтер присвоил несколько огарков свечей из прихожей Фридриха, за что тот обозвал его конокрадом. В свою очередь, Вольтер обвинил Фридриха в том, что тот разбивает и инфинитивы. На том дело и закончилось.
В действительности Фридрих разбил только один или два инфинитива, но кто мы такие, чтобы быть судьями?[365] Великих авторов следует читать, а не поучать.
Фридрих совершил также нечто такое, из чего в дальнейшем извлек полезные уроки. Он назначил некоего Мопертуса президентом Академии наук в Берлине. Сей ученый муж однажды посетил Лапландию для измерения длины градуса меридиана с целью демонстрации сплющенности Земли на полюсах. В результате этого путешествия он каким-то образом уверовал, что именно он распрямил Землю на полюсах.[366]
При Молвице Мопертус вскарабкался на дерево, пытаясь получше рассмотреть битву. Ничего хорошего из этого не вышло: его взяли в плен и доставили в Вену. Лишь двенадцать высших умов мира были способны понять Мопертуса. И то они не были так уж сильно в этом уверены.[367]
Фридрих Великий был основателем того, что впоследствии стало современной Германией. Когда пришло время превратиться в маленького старого человека, его нос стал еще более крючковатым. Он носил старую форму, усыпанную нюхательным табаком, и говорил своим соседям очень смешные, но грубые вещи.[368]
361
Боюсь, у Фридриха не все в порядке было с орфографией: он писал «astieure», имея в виду «a cette heure». Он также испытывал проблемы с пунктуацией.
362
Аристотель утверждал, что игра на флейте вредна для человеческой морали. Луиджи Черубини вопрошал: «Вы спрашиваете меня, что может быть хуже флейты? Две флейты!» Ведь были же у него какие-то основания для такого заявления!
365
Вольтер говорил, что Фридрих никогда не выразил своей благодарности ни одному из созданий, кроме лошади, на которой однажды бежал с поля битвы при Молвице.
368
Замечать ошибки в других людях – это легко, значительно сложнее увидеть в них хорошее. Особенно, когда хорошего там нет.