– Всё нормально. Я убежала, потому что запаниковала, и не знала, что ещё делать,
но теперь, когда я обдумала всё, то это действительно не имеет значения, – она
сглатывает, хватая меня за руку. – Я поняла. У всех есть потребности.
– Да, но большинство из нас не раскрывают себя перед другими людьми, – говорю
я. – Не говоря уже о проповедниках.
Она изо всех сил пытается скрыть смех. – Ну, да, ты – последний человек, от
которого я ожидала этого.
– Я не обычный проповедник.
– Я могу сказать… – она изо всех сил пытается скрыть улыбку.
Это была шутка о членах или заднице?
Или я выдумываю сейчас?
Чтобы это ни было, теперь она нравится мне ещё больше. Девушки, которые не
боятся наслаждаться хорошей стороной жизни. И судя по её признанию на днях, она,
кажется, время от времени наслаждалась собой.
– Хм… может, я не должна была говорить об этом… на исповеди, – она отводит
взгляд, но я ясно вижу румянец на её щеках.
Я кладу свою руку на её. – Как ты сказала, у всех нас есть потребности.
Она кивает, а языком быстро облизывает верхнюю губу. Боже, я бы всё отдал,
чтобы тоже её облизать.
Держи себя в руках, Фрэнк!
Я прочищаю горло. – Я хотел бы извиниться перед тобой за это. Я должен был
запереть дверь, – я смотрю ей в глаза, когда говорю, чтобы это не выглядело наигранным, хотя я собираюсь спросить её о чём–то очень личном. – Можем ли мы… сохранить это в
секрете?
– В секрете?
– Я бы предпочёл, чтобы Маргарет не узнала.
– Маргарет?
– Да, пожилая дама из церкви. Ты видела её, да? В основном, это она всё там
организует.
– О, – она нахмурилась. – Да, конечно. Но… только, если ты тоже сохранишь в тайне
моё признание.
– Согласен! – я протягиваю руку, и она пожимает её. – Это легко, потому что
исповеди строго между исповедником, проповедником и Богом.
– Что?
Я рассмеялся. – Расслабься, я не собираюсь никому рассказывать о твоём
маленьком развлечении в ванной.
Её лицо снова краснеет. – Тише… не так громко. Мы не одни, – она смотрит на
дверь, которая приоткрылась.
– О, прости, – я улыбаюсь, и каким–то образом всё возвращается на круги своя.
Она берёт влажную тряпку и держит её у меня на лбу. Почему–то этот момент
кажется очень интимным. Прошло много времени с тех пор, как кто–то заботился обо
мне. С тех пор, как я последний раз чувствовал, что женские руки трогают меня так нежно.
– Спасибо, – говорю я, пока она медленно протирает тканью мой лоб и щеки.
– Пожалуйста, – она улыбается. – Ты сильно потел прошлой ночью. Но теперь
выглядишь немного лучше.
– Ты была со мной всю ночь? – спрашиваю я.
Она кивает и жестами указывает на импровизированную кровать на полу, которая
состоит из подушки и одеяла. – Спала там.
– О, нет… ты не должна… я спал на твой кровати? – от чувства вины мой живот
сжался.
– Всё нормально. Это не в первый раз. Бруно часто бывает здесь, когда болен. Ему
не нравится оставаться в одиночестве.
– Бруно… это твой младший брат, верно?
Она открывает свой рот, а затем снова закрывает его, не произнеся ничего.
– У нас не так много комнат, но уютно. Нам это нравится. И мы счастливы, –
размышляет она, заставляя меня улыбаться, потому что она довольна, даже малому.
Хотел бы я сказать то же самое.
Она продолжает поглаживать меня, холодная вода немного остужает моё
перегретое тело. Боже, я бы всё отдал за протирание всего моего тела прямо сейчас. Всё.
Но я просто приму холодный душ.
Когда она собирается уйти, я хватаю её запястье и говорю. – Спасибо.
– Не надо благодарить. Это меньшее, что я могла сделать.
– Так… ты не злишься на меня? – спрашиваю я.
Её брови сдвинулись, и это самое прекрасное сердитое лицо, которое я когда–либо
видел. Я мог бы смотреть на это весь день и чувствовать себя совершенно спокойно.
– Нет, конечно, нет, – её улыбка такая яркая… она заставляет меня забыть всё, о
чём я думал. И почему–то моя рука автоматически тянется к её лицу, желая приблизиться, чтобы ощущать её ещё ближе. Указательным пальцем я поглаживаю её щёку, а её волосы
плавно скользят сквозь мои пальцы. Мои глаза сосредоточились исключительно на ней. Я
не могу оторвать взгляд.
А потом понимаю, что это ужасно неловкая ситуация, я откашливаюсь и убираю
руку от её лица, прежде чем всё станет ещё более неловким.
Тишина повисла в воздухе, и я знаю, что она тоже может чувствовать неловкость.
К счастью, она прерывает это смущение, прежде чем ляпнуть что–то глупое. – Вы…
хотите остаться на завтрак?