Выбрать главу

– Всё нормально. Я убежала, потому что запаниковала, и не знала, что ещё делать,

но теперь, когда я обдумала всё, то это действительно не имеет значения, – она

сглатывает, хватая меня за руку. – Я поняла. У всех есть потребности.

– Да, но большинство из нас не раскрывают себя перед другими людьми, – говорю

я. – Не говоря уже о проповедниках.

Она изо всех сил пытается скрыть смех. – Ну, да, ты – последний человек, от

которого я ожидала этого.

– Я не обычный проповедник.

– Я могу сказать… – она изо всех сил пытается скрыть улыбку.

Это была шутка о членах или заднице?

Или я выдумываю сейчас?

Чтобы это ни было, теперь она нравится мне ещё больше. Девушки, которые не

боятся наслаждаться хорошей стороной жизни. И судя по её признанию на днях, она,

кажется, время от времени наслаждалась собой.

– Хм… может, я не должна была говорить об этом… на исповеди, – она отводит

взгляд, но я ясно вижу румянец на её щеках.

Я кладу свою руку на её. – Как ты сказала, у всех нас есть потребности.

Она кивает, а языком быстро облизывает верхнюю губу. Боже, я бы всё отдал,

чтобы тоже её облизать.

Держи себя в руках, Фрэнк!

Я прочищаю горло. – Я хотел бы извиниться перед тобой за это. Я должен был

запереть дверь, – я смотрю ей в глаза, когда говорю, чтобы это не выглядело наигранным, хотя я собираюсь спросить её о чём–то очень личном. – Можем ли мы… сохранить это в

секрете?

– В секрете?

– Я бы предпочёл, чтобы Маргарет не узнала.

– Маргарет?

– Да, пожилая дама из церкви. Ты видела её, да? В основном, это она всё там

организует.

– О, – она нахмурилась. – Да, конечно. Но… только, если ты тоже сохранишь в тайне

моё признание.

– Согласен! – я протягиваю руку, и она пожимает её. – Это легко, потому что

исповеди строго между исповедником, проповедником и Богом.

– Что?

Я рассмеялся. – Расслабься, я не собираюсь никому рассказывать о твоём

маленьком развлечении в ванной.

Её лицо снова краснеет. – Тише… не так громко. Мы не одни, – она смотрит на

дверь, которая приоткрылась.

– О, прости, – я улыбаюсь, и каким–то образом всё возвращается на круги своя.

Она берёт влажную тряпку и держит её у меня на лбу. Почему–то этот момент

кажется очень интимным. Прошло много времени с тех пор, как кто–то заботился обо

мне. С тех пор, как я последний раз чувствовал, что женские руки трогают меня так нежно.

– Спасибо, – говорю я, пока она медленно протирает тканью мой лоб и щеки.

– Пожалуйста, – она улыбается. – Ты сильно потел прошлой ночью. Но теперь

выглядишь немного лучше.

– Ты была со мной всю ночь? – спрашиваю я.

Она кивает и жестами указывает на импровизированную кровать на полу, которая

состоит из подушки и одеяла. – Спала там.

– О, нет… ты не должна… я спал на твой кровати? – от чувства вины мой живот

сжался.

– Всё нормально. Это не в первый раз. Бруно часто бывает здесь, когда болен. Ему

не нравится оставаться в одиночестве.

– Бруно… это твой младший брат, верно?

Она открывает свой рот, а затем снова закрывает его, не произнеся ничего.

– У нас не так много комнат, но уютно. Нам это нравится. И мы счастливы, –

размышляет она, заставляя меня улыбаться, потому что она довольна, даже малому.

Хотел бы я сказать то же самое.

Она продолжает поглаживать меня, холодная вода немного остужает моё

перегретое тело. Боже, я бы всё отдал за протирание всего моего тела прямо сейчас. Всё.

Но я просто приму холодный душ.

Когда она собирается уйти, я хватаю её запястье и говорю. – Спасибо.

– Не надо благодарить. Это меньшее, что я могла сделать.

– Так… ты не злишься на меня? – спрашиваю я.

Её брови сдвинулись, и это самое прекрасное сердитое лицо, которое я когда–либо

видел. Я мог бы смотреть на это весь день и чувствовать себя совершенно спокойно.

– Нет, конечно, нет, – её улыбка такая яркая… она заставляет меня забыть всё, о

чём я думал. И почему–то моя рука автоматически тянется к её лицу, желая приблизиться, чтобы ощущать её ещё ближе. Указательным пальцем я поглаживаю её щёку, а её волосы

плавно скользят сквозь мои пальцы. Мои глаза сосредоточились исключительно на ней. Я

не могу оторвать взгляд.

А потом понимаю, что это ужасно неловкая ситуация, я откашливаюсь и убираю

руку от её лица, прежде чем всё станет ещё более неловким.

Тишина повисла в воздухе, и я знаю, что она тоже может чувствовать неловкость.

К счастью, она прерывает это смущение, прежде чем ляпнуть что–то глупое. – Вы…

хотите остаться на завтрак?