ножом… и схватил Бруно.
– Нет! – закричал я, подползая.
Но было слишком поздно… Джулио держал Бруно крепко, приставив к его шее нож
слишком близко.
– Опусти его, он ни при чём! – закричал я.
К нам начала приближаться Лаура с Диего, но рык Джулио остановил их. – Не
подходите!
– Отец, нет! Не делай этого! – По её щекам катились слёзы. – Зачем? Он всего лишь
ребёнок.
– Вот и всё, Фрэнк, – пробормотал он, смотря мне прямо в глаза. – Попрощайся со
своим грёбаным сыном.
– Нет, – прошипел я, схватил пистолет и прицелился в него. – Ты можешь убить
меня. Мне всё равно. Но ты оставишь его в живых.
Бруно вырывался из рук Джулио, когда его глаза округлились и он прошептал. –
Сын...?
Я проглотил ком в горле.
Ни за что на свете я не думал, что он узнает правду таким образом.
Если бы всё зависело от меня, то всё было бы по–другому. Но я был слишком
беспечным. И слишком отвлёкся от того, что было действительно важным. И теперь я
плачу по счетам.
– Я убью его быстрее, чем ты выстрелишь, Фрэнк, – рявкнул Джулио, прижимая
нож к коже мальчика сильнее. – Даже не думай об этом.
– Нет… пожалуйста… – Лаура упала на колени прямо перед нами, по её лицу
катились слёзы. – Пожалуйста, не надо.
Я не знал, кому она это говорила – ему или мне, но я всё же ответил. – Я должен
застрелить его. – Это единственный способ спасти Бруно.
– Не дай ему сделать тебя снова убийцей, Фрэнк, – сказала Лаура сквозь стиснутые
зубы. – Это не стоит того. Должен быть другой выход.
– Нет его, – прошипел Джулио. – Он должен умереть.
– Нет! – закричала Лаура.
– Я должен выстрелить, – прошипел я.
– Ты не можешь! Ты попадёшь в Бруно, – закричала она, и в такой ярости я её
никогда не видел.
И всё же я постарался хорошенько прицелиться. – Это единственный способ…
– Остановись! Блядь, стой! – закричала Лаура.
Внезапно Джулио закатил глаза и стал оседать на пол, отпустив Бруно, который
помчался прямо в объятия Лауры.
Только когда тело Джулио ударилось о пол, я понял, что случилось.
Мама приложилась к его затылку огромным крестом, который сняла со стены.
– Я думала, что он никогда не заткнётся. – Она плюнула на тело Джулио. – Какой
стыд! Не будет тебе прощения за твои грехи, даже Бог тебя не простит, – проворчала она.
Я смотрел на всё, открыв рот. Может, то, что я видел, было плодом моего
воображения? Но, похоже, что нет.
И даже тогда, когда я увидел широко распахнутый рот Диего и удивлённый взгляд
Лауры.
Мы были ошеломлены.
Потрясены целиком и полностью тем, что эта пожилая женщина побила Джулио,
бойца. Чемпиона.
Думал ли кто–нибудь, что Маргарет может спасти положение?
Никто.
Глава 30
Через несколько минут приехали копы.
Я обмотал руки Джулио верёвкой и привязал его к одной из колонн, чтобы он не
попытался сбежать. Я до сих пор не уверен, рад ли, что не убил его, но, по крайне мере, Лаура довольна. Для неё было бы сложно смотреть на смерть отца. Я просто не мог с ней
так поступить и, к счастью, Мама сделала выбор за меня.
Я до сих пор немного из–за этого злюсь.
Чёрт, я бы с удовольствием его пристрелил вместо этого.
Но так… так лучше.
Так я не стал монстром снова.
Мы рассказали копам, что случилось: трое вооружённых мужчин пытались
ограбить церковь, один из которых был отцом Лауры – вот почему она пришла. Она знала,
что он это сделает, поэтому пыталась предупредить людей внутри церкви. А я пытался их
остановить, используя любое легальное оружие в пределах досягаемости, и по счастливой
случайности мы и победили.
Копы на самом деле поверили нам.
Конечно, мы немного исказили полную правду, но они пришли незваными и
угрожали убить старушку в церкви. Никому, я имею в виду ни одному человека, такое не
понравится. Это неписанное правило, что никому нельзя нападать на старушек.
Кто на самом деле так делает?
Джулио, чёрт бы его побрал, Эспино, вот кто.
И я был чертовски счастлив, когда они выволокли его в наручниках.
– Когда я выберусь, ты заплатишь, – прокричал он мне.
– К тому времени как ты выйдешь, мы оба уже умрём, – усмехнулся я, когда они
вывели его через церковные двери и засунули в машину.
Люди заходили, чтобы оценить оставшиеся тела и упаковать их, пока медики
осматривали наши раны. В меня тыкали иголками и лекарствами, что я, на хрен,
ненавижу, но, по крайне мере, это немного уняло боль.
– Спасибо, – сказал я бодрым голосом, пока они латали меня.