два папы?
– Нет, – усмехнулся я. – Джулио – отец Лауры и Диего. Но я твой единственный
папа.
– Оу, – он поёжился. – Ну, ты мне очень нравишься, поэтому так лучше.
Он снова меня обнимал, а я хотел сразу плакать и смеяться.
– Оох… Я тоже очень люблю тебя, Бруно, – сказал я.
Казалось, Лаура тоже не может сдержать слёз, она прижала руки ко рту и
смущённо переминалась. В это время Диего смотрел в окно, прочистил горло и
притворился, что ему всё равно, но я всё же заметил влагу в его глазах.
Бруно оттолкнулся от меня и посмотрел прямо в мои глаза. – Если ты мой папа… то,
кто моя мама? – он спросил и нахмурил брови.
– Ну, это не мама Лауры и Диего, – ответил я, поглаживая его крошечные щёчки. –
Твоя мама… больше не с нами. Но она очень сильно любила тебя.
– Почему она ушла? И куда?
– На небеса, Бруно, – ответила Лаура. – Мы уже говорили об этом, помнишь?
– Ох… так она умерла?
Я кивнул, чувствуя радость с привкусом горечи.
– Но всё хорошо… Мама там, где должна быть, смотрит на нас сверху и
приглядывает за тобой, – я уткнул указательный палец ему в грудь. – И она знает, что ты, наконец, там, где должен быть.
– И где это?
– Со мной, – я усмехнулся и схватил его, чтобы защекотать.
Комнату заполнили его смех и улыбки, и я не мог остановиться… я не хотел
останавливаться.
Счастье.
В первый раз за долгое время, я чувствовал счастье.
– Хватит, хватит! – говорил Бруно, хохоча, словно сумасшедший.
– Ну ладно… но только, если ты обещаешь всегда слушаться Лауру, понял?
– Но, если ты мой папа и её мама не моя мама…, то она не моя сестра, да?
– Она… – я поднял бровь от его умного комментария. Боже, как я должен это
объяснить? – Твоя сестра… она всё ещё твоя сестра здесь, – я указал на его сердце. – Вам
не нужно быть родственниками, чтобы быть семьёй.
– Ох, – протянул он и затем улыбнулся. С детьми так легко.
– И теперь ты тоже часть моей семьи, – сказал он.
– Ага, – ответил я.
– Это означает, что теперь ты останешься с нами?
– О, ну… посмотрим. Нужно спросить твою сестру, что она думает.
Я посмотрел на Лауру, чей рот широко раскрылся, а щёки были одним цветом с
клубникой.
– Ну… – она скрестила руки. – Твой отец и я должны будут обсудить это. Наедине.
– О… – Бруно поморщился, и я поцеловал его в лоб.
– Всё в порядке, детка, это недолго. К тому же… мы скоро увидимся снова.
Его лицо просветлело. – Правда? Когда?
– Когда я выберусь отсюда… Самым первым делом, – я подмигнул.
Диего подошёл к нам и помог Бруно слезть с кровати. – Пойдём. Давай найдём
автомат. Возможно, купим тебе Скиттлс.
– Скиттлс? Да! – внезапно он снова был счастлив. Боже, с детьми так просто. Их
настроение меняется меньше, чем за секунду. Хотел бы я так же.
Когда эти двое вышли, Лаура села на мою кровать и положила ладонь на мою руку.
– Как ты себя чувствуешь на самом деле?
– Лучше, теперь, когда я с тобой наедине.
О… так приятно.
Я не мог сдержать усмешки при этом своём комментарии, и она закатила глаза.
– Я рада, что ты чувствуешь себя, как прежде.
– О, нет, я не собираюсь снова становиться бухим ублюдком. Ни за что.
Она прикрыла улыбку ладонью. – Хорошо. Твои таланты пропадали из–за алкоголя.
– Какие таланты? Или ты имеешь в виду мой язык? – я вытянул его и обвёл губы,
заставив её зарычать и ударить меня по руке.
– Фрэнк!
– Прости, прости, – пошутил я.
– Итак… ты примирился с фактом, что мой отец не мёртв? Не смотря на всё, что он
тебе сделал?
– Нам, ты имеешь в виду, – сказал я. – Он причинил вред и тебе.
Она кивнула, смотря вниз на простыни.
Возможно, с моей стороны это было немного бесчувственно. – Я сожалею о твоём
отце, – сказал я.
– О, нет, не сожалей. Он заслужил отправиться в тюрьму до конца своей жизни. Я
имею в виду, что я рада, что он там. По крайней мере, он не сможет причинить ещё
больше боли, – она мягко улыбнулась. – Я просто хотела сказать спасибо за то, что спас
нас.
– Как будто у меня был выбор. Я бы лучше умер, чем увидел, как ты, Бруно или
Диего пострадаете от его рук.
Она снова улыбнулась и прикусила губу, смотря на меня этими мечтательными
глазами. Боже, я так сильно хотел её поцеловать. И затем я подумал… почему бы и нет?
Поэтому я обхватил её лицо и притянул её ближе, пока наши губы не
соприкоснулись и сомкнулись. Я не мог не улыбаться, пока целовал её, потому что каждая
секунда, когда ощущал её вкус на своих губах, была победой.