Мэри уставилась на свое отражение. На нее смотрела какая-то незнакомка – странное создание с разукрашенным синяками лицом и в цветном праздничном платье, дитя в одежде женщины дважды старше ее. Она не узнала себя, даже когда попыталась улыбнуться.
Она уже вполне могла ходить без помощи, но, спускаясь по лестнице, решила все же опереться на молочно-белую руку Куколки. От слабости перехватывало дыхание. Дверь в комнату Мерси была закрыта, и оттуда доносились низкие стоны и вздохи. Мэри поняла, что это означает, еще до того, как Куколка толкнула ее локтем под ребра.
Когда они вышли за порог Крысиного замка, шум города ударил Мэри в лицо, как порыв холодного ветра. Широкие юбки, расправленные на фижмах, раскачивались и колыхались, словно лодка в неспокойном море.
Куколка оказалась ее спасительницей и единственным другом в целом мире. Она давала все, что могла, и не требовала ничего взамен. В тот день – и еще много раз потом, когда октябрь сменился холодным ноябрем, – она показала Мэри почти весь город. Лондон был ее территорией, и везде она чувствовала себя в своей тарелке. Они зашли даже в новый район Уэст-Энда, где площади были вымощены белым камнем, а обитатели были так богаты, что по улице впереди них всегда бежал лакей с горящим фонарем в руке – чтобы хозяин, не дай бог, не наступил в грязь. Леди пешком не ходили; их носили в носилках, и украшенные бахромой юбки свешивались по обеим сторонам сиденья.
Когда они проходили мимо свежевыкрашенного дома в Мейфэре, на Кэррингтон-стрит, Куколка сказала:
– Это дом знаменитой Китти Фишер.
– А чем она знаменита? – спросила Мэри.
– Ты что, вообще ничего не знаешь? – Куколка закатила глаза и вздохнула. – У нее шесть любовников только в палате лордов, вот чем!
– Шесть? – изумилась Мэри.
– Говорят, как-то вечером она развлекала лорда Монтфорда – а он, между нами, маленький сморщенный стручок, ну, ты понимаешь, – а на лестнице как раз появился лорд Сэндвич. Ну и куда, ты думаешь, мисс Китти спрятала своего пигмея?
Мэри пожала плечами. Она и понятия не имела.
– Под юбку! – залилась Куколка и шлепнула Мэри по фижмам, так что они заколыхались еще больше. – А еще люди говорят, она берет сто гиней, – добавила она.
– За год?
– За ночь, бестолковая! – снова закатилась Куколка. – А еще как-то раз, за завтраком, один джентльмен дал ей всего пятьдесят фунтов, так она так оскорбилась, что положила эту бумажку между двумя кусочками хлеба и съела!
Мэри с надеждой взглянула на высокие окна – вдруг там мелькнет сама Китти Фишер. Ей страшно хотелось увидеть знаменитый рот, который мог есть деньги. Но привратник, что стоял в арке двери, бросил на них с Куколкой ледяной взгляд. Мэри посмотрела вниз, на свой наряд, и вдруг увидела себя его глазами. Для привратника между ней и Куколкой не было никакой разницы. Шлюхи, подумала Мэри, пробуя новое слово на вкус. Гулящие с Севен-Дайлз. Мисс. Потаскухи.
Куколка, ничуть не смущаясь, послала привратнику смачный воздушный поцелуй. Ей было плевать, кто и как на нее смотрит.
– Почему ты взяла меня к себе? – спросила Мэри по дороге домой. И тут же пожалела об этом. Ей хотелось проглотить свой глупый язык. Что, если Куколка холодно скажет, что ее время давно истекло и, кстати говоря, Мэри задолжала ей столько-то и столько-то?
Но Куколка только странно, почти робко улыбнулась.
– Сказать честно, мне стало просто любопытно: кто это валяется там, в канаве, – сказала она. – Я вообще-то собиралась пойти позавтракать в «Чеширский сыр» на Флит-стрит, и мне ни до кого не было дела. Но потом ты укусила меня за руку, и мне это понравилось.
– Тебе это понравилось? – поразилась Мэри.
– Я подумала, что у тебя есть характер, – заметила Куколка. – Я бы сама сделала точно так же.
Но Куколка так и не сказала, была ли она когда-нибудь на месте Мэри – лицом вниз в сточной канаве, брошенная там гнить. Она вообще не говорила о прошлом. Казалось, она всегда была и будет тем, что она есть сейчас: мисс. Девушки любят называть себя именно так, объяснила она Мэри. Хотя шлюхи, конечно, было бы честнее. Мужчины, которые их покупали, назывались клиентами. Мужчины могут быть какие угодно – всех сортов и всех размеров, говорила Куколка, но всем им нужно одно.
Мэри с удивлением узнала, что мисс – это вовсе не особое племя, отделенное от всех прочих женщин. Девушка, утюжившая улицы по ночам, днем могла спокойно торговать селедкой. Кроме любительниц, как их презрительно называла Куколка, среди проституток было полно женщин, в основном замужних, которые занимались этим только временно, год или два, когда дела шли особенно плохо, а потом бросали.