Пожалуйста. Господи. Кто-нибудь. Пусть это поскорее закончится.
За пару часов до рассвета Мэри, еле передвигая ноги, поднялась наверх по ступенькам Крысиного замка. Она чувствовала себя странно отделенной от собственного тела. Боль в желудке напоминала барабанную дробь. Семя одиннадцати – или двенадцати, она сбилась со счета, – мужчин превратилось в яд, медленно отравлявший ее внутренности. Мэри ощущала его запах даже сквозь нижние юбки и оранжевое платье-полонез: порочный, сырой, дрожжевой аромат. Ну конечно, поняла вдруг она. Так всегда пахнет от Куколки.
Но она сумела все пережить, и лица ее сегодняшних мужчин уже затуманились в памяти. А в кулаке Мэри сжимала множество маленьких грязных монет – в общей сложности одну крону.
– Ну что, теперь ты одна из нас, а? – сонно сказала Куколка и обняла ее одной рукой.
Потом, на следующий день, всем занималась Куколка. Это она купила большую бутылку джина и отпила из нее только один глоточек. Она отыскала нужный подвал на Кэрриер-стрит. Она прижимала голову Мэри к своей надушенной груди, так что ей не было видно Ма Слэттери. Когда старуха вытащила ржавый нож, чтобы заточить спицу, Мэри почувствовала, как внутри ее нарастает крик – даже не крик, а вой. Он рвался из груди помимо ее воли, но Куколка закрыла ее рот ладонью и стала нашептывать на ухо ласковые, глупые, бессмысленные слова. Потом она встала в головах запятнанной постели, на которой лежала Мэри, завела ее руки за голову и сжала запястья, так крепко, что еще немного – и сломала бы их. Она болтала не переставая: о прелестном платье лавандового цвета, что видела недавно на Монмут-стрит, по фасону почти как полонез, и на него как раз сбросили цену, и как замечательно оно подошло бы Мэри; о новых тиграх в Тауэре, на которых можно сходить посмотреть; о беспорядках на рыбном рынке Биллингсгейт, вызванных ценами на макрель; и о том, что скоро Рождество. Она говорила и говорила, все время, пока молчаливая старуха делала с Мэри такие вещи, которые невозможно описать словами. Мэри корчилась и брыкалась, словно бешеная собака, которую она видела прошлым летом на Холборн-стрит. Казалось, это было десять лет назад. Десять лет назад Мэри была девочкой в школьной форме и неохотно тащилась домой после уроков. Эту, новую, совсем другую Мэри Сондерс сводили судороги, от которых ее тело билось, как обрызганный кровью флаг на ветру.
Это Куколка вытирала ладонью ее рвоту. И именно она, потом, когда все закончилось, вынесла горшок и вылила его в сточную канаву. Но Мэри все равно успела разглядеть то, что там было. Что-то беленькое плавало в крови: червяк, паразит, демон, изгнанный из ее тела. Практически ничто. Не важно. Теперь это было совсем не важно.
Неделю у нее шла кровь. Но когда настало время платить за комнату, Мэри снова вышла на улицу. Ее запястья украшали синяки – словно синие браслеты. Чего желаете, джентльмены? Чего желаете?
Глава 2. Магдалина
Потому что, конечно, другой работы для нее не нашлось. В конце концов ей пришлось открыть глаза и увидеть правду. Никакое другое ремесло не принесло бы девушке четырнадцати лет столько денег, сколько получала Мэри – когда она поднабралась опыта и научилась твердо заявлять о своей цене. Мир был устроен ужасно несправедливо, теперь она это понимала. Богатые были рождены для праздности и роскоши, а бедные были все равно что грязь под колесами их карет. Но жизнь предоставляла девушке, которая уже потеряла все на свете, настоящий шанс выкарабкаться. К чему зарабатывать жалкие гроши, ломая руки, ноги, спину или глаза, когда, как говорила Куколка с грубым смешком, с п… ничего не сравнится?
Вокруг этого и вертелся весь мир. Этим торговали все женщины, будь то жены или шлюхи, по эту сторону простыней или по ту.
– Ты что, не п-понимаешь? – сказала как-то раз Куколка заплетающимся языком.
Они шли по Оксфорд-стрит. Куколка выхватила бутылку у Мерси Тофт и одним махом допила все, что там оставалось, а потом швырнула ее в свежевыкрашенную дверь четырехэтажного дома. С оглушительным звоном бутылка разлетелась на сотни осколков, и Куколка захлопала в ладоши.
– У тебя есть такая штука, за которую готов зап-платить любой мужик. От баронета до нищего. Только бы засунуть туда свои ручонки.
Она принялась задирать свои нижние юбки, одну за другой, чтобы показать Мэри, что она имеет в виду. Мерси Тофт хохотала так, что не устояла на ногах. Одна только Мэри заметила, как отворилась дверь дома. Она успела перехватить юбки Куколки до того, как та показала свое сокровище целому кварталу, и выпихнула ее обратно на дорогу.