Он набрал в грудь воздуху и нарушил мертвую тишину:
— Лютер? Мой лорд, ты здесь?
В тени кресла с высокой спинкой кто-то шевельнулся, и на фоне серебристо-голубого сияния Захариил увидел голову и плечи.
— Захариил, — откликнулся Лютер. Голос звучал грубовато, словно Лютер устал от долгих усилий. — Ты не должен был сюда входить.
Лорд Сайфер, дистанцируясь от остальных Астартес, осторожно шагнул вперед.
— Я прошу прощения, мой лорд, — заговорил он, склонив голову. — Они не посчитались с твоим желанием.
Захариил уперся взглядом в спину лорда Сайфера.
— Сейчас не время считаться с желаниями! — выпалил он. — Пришло время кризиса. Мой лорд, Калибан стоит на грани катастрофы. Легион должен вмешаться, иначе все погибнет.
Лютер медленно поднялся с кресла и вышел на свет. Вокруг его глаз появились черные тени, щеки запали, как после тяжелой болезни, а на запястьях, ладонях и даже на горле виднелись чернильные пятна. Правитель Калибана помолчал, рассматривая фигуры Астартес за спиной Захариила.
— Магистр Ремиил? — произнес он. — Это не сон? Я думал, что ты давно умер.
— Я продолжаю преследовать своих врагов, мой лорд, — с легкой улыбкой ответил магистр.
— Рад это слышать, — сказал Лютер, но тотчас нахмурился. — Но я вижу тебя в компании мятежников. — Он указал на сара Давиила. — Неужели ты теперь считаешь своим врагом меня?
Ремиил не дрогнул перед таким обвинением.
— Ни один верный сын Калибана не может быть моим врагом, — сдержанно ответил он.
— Мой лорд, — сочувственно произнес Захариил, — когда ты в последний раз ел или пил?
Астартес могли целыми неделями обходиться минимальным количеством пищи, но Захариил знал, что организм Лютера не получил такой способности. Глядя на правителя Калибана, можно было подумать, что он постился не одну неделю.
Лютер проигнорировал его вопрос.
— Что же происходит, братья? — спросил он уже более привычным, властным голосом.
— Секрет открыт, — хмуро заговорил Израфаил. — По всей Северной Чаще распространился слух о сговоре имперцев с колдунами. Волнения вышли из-под контроля, и чиновники Администратума возмущены.
Во взгляде Лютера вспыхнул гнев.
— С чего началось распространение слухов? — сердито спросил он. — Я приказал хранить этот секрет. Кто виноват?
Захариил сделал глубокий вдох и шагнул вперед.
— Я, — мрачно признался он. — Это моя вина.
Его заявление ошеломило Лютера.
— Ты? — недоверчиво переспросил он. — Но почему?
Все взгляды обратились на Захариила. Высоко подняв голову, он рассказал обо всем, что видел в Северной Чаще. Лютер молча выслушал, и его лицо с каждым мгновением становилось все мрачнее. Он даже не отреагировал на сообщение о заключении перемирия с мятежниками, хотя и Астелян, и Израфаил при этом известии вспыхнули от ярости.
В заключение Захариил повторил недавние новости из города.
— Ситуация балансирует на лезвии ножа, мой лорд, — сказал он. — Если мы нанесем быстрый удар, мы еще сумеем овладеть положением.
— Нет, не сумеем, — печально возразил Лютер. Он уныло покачал головой. — Слишком поздно. Я не виню тебя, брат, за то, что ты сделал. Но пути назад нет. Калибан обречен.
Все потрясенно молчали, а Лютер, развернувшись, подошел к одному из массивных столов. Склонившись над старинным пергаментным фолиантом, он кончиками пальцев стал перелистывать плотные пожелтевшие страницы. Захариил, проследив за руками Лютера, вдруг увидел, что чернильные пятна на самом деле были какими-то геометрическими символами. Холод сковал его затылок.
— Знаете, а ведь они хотели, чтобы я его убил, — негромко заговорил Лютер. — Я до сих пор слышу их голоса, словно это было вчера.
Захариил недоуменно нахмурился:
— Убил кого, мой лорд?
Правитель Калибана поднял взгляд от книги.
— Джонсона, конечно, кого же еще? — ответил он. — В тот раз мы добрались до самой глухой части Северной Чащи и так далеко углубились в лес, что целую неделю не видели солнца. К тому времени мы уже убили двух чудовищ и потеряли сара Лютиила. Почти все были ранены и страдали от лихорадки, но тем не менее двигались вперед. — Он слегка улыбнулся. — Никто еще не забирался в эту глушь, а мы все жаждали славы.
Взгляд Лютера затуманил нахлынувшие воспоминания.
— К середине дня мы подошли к ручью, — продолжил он свой рассказ. — Это лучшая приманка для хищников, но наши бутыли для воды опустели, и мы решили рискнуть. Я остался на страже, в седле и с пистолетом наготове. А в следующий момент рядом с нами вдруг появился мальчик. Он вышел к нам из леса совершенно бесшумно.