Не такому уж недоступному, если честно. Одну из них, высокую беловолосую Дину, весь вечер касавшуюся его под столом гладкой обнаженной коленкой, он подвез домой после всего. И, глубоко заглянув у двери во влажные зеленые глаза, остался у нее до утра.
Жаль, совсем расслабиться так и не получилось. Не только потому, что трижды за эту ночь звонила «ракушка» и срывающийся голос жены требовал немедленно приехать, иначе она покончит с собой. К этому он привык, не обращал на ее выходки внимания. Опасаться было нечего. После того как она действительно попала в реанимацию, проглотив лишний десяток снотворных капсул, ей вживили датчик, снимающий внутренние показания. Сигнал с него поступал напрямую к дежурному врачу. А у того под рукой была выездная бригада спасателей. Сам же Георгий старался пореже бывать дома.
Но в темноте чужой спальни, рядом с чужой женщиной (к счастью, оказавшейся в меру нежной и сверх меры умелой), так похожей во сне на красивую и дорогую e-doll…
Е-куклу или идола, как их называли отечественные продавцы искусственного секса. Послушную невысказанным желаниям игрушку из теплой и шелковистой псевдоплоти. С нейротродами обратной связи на гладких ладонях, припухлых губах, удивительно подвижном языке. И, last but not least, с упругим влагалищем, автоматически подгоняемым подпараметры владельца и вырабатывающим биологическую смазку (новинка! без запаха!).
Все это в одной упаковке с загружаемой библиотекой программ, рядом с которыми «Кама-Сутра» не больше чем скучное пособие для начинающих…
ПОКУПАЙТЕ! ВКЛЮЧАЙТЕ! НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!
Последнее время большинство женщин казались ему роботами. Иногда они функционировали безупречно, как Дина, а иногда неожиданно и бесповоротно ломались. Робот, называющий себя его женой, со времени перехода Георгия в Проект дал сбой. А теперь дошло до того, что она не пускает сына в дот, крича, что его превратили в чудовище…
…Но, с приятной усталостью и истомой растянувшись на желеобразно колыхающемся гель-матрасе, рядом с очаровательной и, как он тогда думал, случайной подругой…
Майор Георгий Светлов, один из лучших специалистов в области экологической войны, более того, специалистов-практиков, а не теоретиков-болтунов.
Солдат незримого погодного фронта.
Тем летом над «солнечными полями» SSE стояла непроницаемая свинцовая пелена облаков, и акции падали и падали вниз. Пока одного из генеральных директоров (того самого, кстати, «заказавшего» двенадцать лет назад танкерную флотилию янычарам-подводникам) не нашли застрелившимся в кабинете. И не были заключены столь важные договоры на поставку новых биоаккумуляторов марки «Неотех-Энергополис».
Погонщик Северных Ветров.
«Зефир» и «Борей» – военные погодные спутники, запущенные в семнадцатом и девятнадцатом соответственно. Первый смерч, созданный ими и обрушенный на побережье одной излишне ретивой восточной державы, звался, как и положено, красивым женским именем «Медея». Там, где он прошел, говорили «аой икари» – «синий гнев».
И Сотрясатель Тверди – это тоже он.
На запуск первого тектонического «трезубца» не явился, говоря, что ничего хорошего из проекта «Тартар» не выйдет. И правда не вышло.
Когда повсеместно объявили Красную Ступень, ведомственная охрана сдуру начала палить в «кротов». А это были уже не слепые вяловатые тупицы из первого неудавшегося поколения – настоящие глубинные командос. И они ненавидели своих надсмотрщиков глубоко, инстинктивно.
Рассказать, что там случилось, было некому, наружу не выбрался никто. Входные туннели оказались взорваны, и все три подземные базы стали недоступны на время. А потом уже было не до них.
Свидетель и прямой участник многих значительных и страшных событий, происходивших в то время на земном шаре.
Войну нельзя было выиграть, она вела к самоуничтожению. Это понимали все, кто мог еще что-то понимать. Таких оставалось немного.
Среди них еще меньше было тех, кто в полной мере осознавал, что и прекратить эту войну нельзя. Какой бы суицидальной она ни была. Слишком важные судьбы зависели от самого факта ее продолжения. Чересчур высокие интересы сходились на полях ее брани. Очень уж многое мыслилось без войны по-другому или не мыслилось вообще.
Значит, надо было сделать эту войну абсурдной. Невозможной. Как драку за пищу, самку или клочок территории делает невозможной, превращает в совместное паническое бегство яростный гул лесного пожара.
Даже если ради этого придется разлить на опушке канистру напалма.
Но, невольно вслушиваясь в ровное и теплое дыхание рядом, он думал не о войне. И не о тех разрушениях, которые она принесла повсюду, в том числе в его собственный дом. Нет.
Он думал о своем сыне. О том, что ему через месяц уже пятнадцать и он твердо рассчитывает получить обещанный моноцикл. И жена, конечно же, не права, он не чудовище. Но и далеко не обычный ребенок.
До самого рассвета он лежал без сна. Георгий Светлов, человек с рано поседевшей головой, молодым жестким лицом и неутихающим яростным блеском в глазах. Плохой муж, хороший солдат и… какой?., отец. До восхода солнца, когда усталость и алкоголь все-таки погрузили его в хрупкую нервную дрему, он думало том, что уже скоро.
Очень скоро его сын, Влад, должен будет первый раз войти в Янтарную Дверь.
– В двадцать восьмом мою группу окончательно расформировали. Медиумов передали секции сбора данных, меня сделали внештатным консультантом. Глава отдела безопасности, твой, Лейтенант, непосредственный начальник, настойчиво убедил меня пойти на блокирование памяти. Тогда же, кстати, этой мерой заменили обязательную подписку о неразглашении. Выходя из здания Проекта, сотрудник слышал кодовое слово и забывал все, что подпадало под гриф «секретно». А возвращаясь, снова вспоминал. В высшей степени надежно и эффективно.
– Даже слишком, – заметил Глеб. – После всего я, например, не могу вспомнить упомянутого тобой начальника. Ни лица, ни имени. Аж жутко становится.
– Неудивительно, – сказал Оракул. – Ведь именно этого он и добивался, накачивая тебя мнемоанестиками в тридцать третьем.
– Что?!
– Ну да. Убивать тебя было глупо, точнее, нерационально. А он прослыл очень большим рационалистом – не пускал зря в расход материал, который мог еще пойти в дело.
– Кто он? – Глеб повернулся к Антону, но тот пожал плечами. Память Георгия пока не давала ответ на этот вопрос. – Кто?! – Он снова повернулся к дигитальным «глазам» Оракула.
– Не спеши. И не перебивай. Я стараюсь рассказывать все по порядку.
Лицо рыцаря осталось невозмутимым. Только напряглись плечи и руки, выдавая невидимую глазу внутреннюю борьбу. Но он сдержался и замолчал.
– Так, на пятом десятке, я стал вольным стрелком. Относительно вольным, конечно. Люди Службы за мной присматривали, ненавязчиво, но постоянно, как без этого. Ведь, даже не помня этого толком, я был посвящен в один из самых хранимых государственных секретов. Но политический климат к тому моменту изменился, потеплел, что ли. Повеяло какой-то, воображаемой по большей части, свободой. И я, как и многие, решил, что можно то, чего нельзя.
В синтетической реальности, к счастью, границы не так непроницаемы и надзор не так пристален. К тому моменту у меня были, налаженные через Мультиверсум контакты в Японии.
Я всегда считал, что если бы не Дверь, то японцы были бы лучшими во всем. Они и так оказались вторыми за нами после того, что Перелом сотворил со Штатами. Клонирование, синтетическая и наложенная память, адаптация организма к морским условиям… Нет, они были, безусловно, сильны. И в том, что касалось сферы моих интересов – глобальных информационных сетей, – тоже.
Я не хотел попадать в поле зрения мощной дзайбацу и потому искал такого же, как я, одиночку. Так я познакомился с Харуки Мураками, интереснейшим человеком и замечательным специалистом в области защиты и кодирования данных. О, относительно последнего пункта нам бы нашлось о чем поговорить, если бы не ментальные блоки федеральных умельцев. Проект «Большой Перехват». Орбитальное «Ухо». Наши стационарные перехватчики на Курилах и мобильные – автоматические субмарины-невидимки «Аргонавт» – в Тихом океане. Думаю, для него это все были бы не пустые звуки. Но меня, как и Мураками, связывали определенные обязательства. И еще страх.