Внутренние механизмы затрещали, и из скриптора вылезло ядро памяти. Захариил двумя пальцами аккуратно вытянул маленький цилиндр из гнезда и засунул его в декоративную латунную переносную трубку, отмеченную гербом Легиона. Сверившись с внутренним хронометром, он заметил, что у него было еще достаточно времени, чтобы добраться к части, прежде чем они не отбыли на посадочное поле. Он нажал пальцем на вокс-бусину и вызвал транспорт, затем надел капюшон стихаря и направился к лифтам на противоположной стороне операционного центра. За ним неотступно следовало дурное предчувствие, пока он заходил в лифт и спускался в глубины великой горы.
Захариил не мог сказать, почему в последнее время на него начала давить тяжесть лет. Большая часть этих пятидесяти лет прошла действительно быстро, затерявшись в вихре тяжелой работы и кажущихся бесконечными повторениями стратегий вербовки, планов подготовки и расширения производства. Лютер сразу заметил, что просто ускорить темп обучения было бы недостаточно - выполнение поставленных примархом целей требовало создания раскинувшейся по всей планете огромной структуры поддержки. Это было геркулесовой задачей, и то, что Джонсон избрал именно их для ее выполнения, Захариил сначала считал великой честью.
Лютер вовлекал себя в каждый аспект планетарной администрации, от сбора десятины до промышленной и аркологической инфраструктуры, и Захариил всегда следовал за ним. Лютер зависел от него все больше и больше, поручая ему принимать решения, ежедневно затрагивающие жизни десятков миллионов людей. Сначала его ужасала столь явная тяжесть обязанностей. Но он собрал всю свою храбрость и взял дело под контроль, решив искупить себя в глазах примарха. Леса Калибана исчезали, на их месте основывались шахты, очистительные заводы и промышленные агломерации. С ростом населения планеты повсеместно возникали огромные аркологии вроде искусственных гор. По земному шару распространялась цивилизация, и ряды Легиона неуклонно росли, когда Лютер нашел способ уменьшить тренировочный цикл с восьми лет всего до двух. Тем временем до Калибана доходили вести о деяниях Джонсона, и их сердца наполнялись гордостью, когда Темные Ангелы следовали от одной победы к следующей. Транспортные корабли из сотен отдаленных миров привозили на Альдурук боевые отличия и военные трофеи, свидетельствующие о доблести примарха и боевых орденов Легиона. Члены тренировочного персонала восхищались каждым посланным их братьями символом, и по-дружески хвастались, как они превысят их достижения, когда Джонсон призовет их обратно в бой.
Но проходили десятилетия, а вызов так и не последовал. Джонсон ни разу не посетил Калибан - два запланированных визита были отменены в последний момент, ссылаясь на поступившие новые приказы от Императора или неожиданные события в текущей кампании. С каждым годом данное Лютером во внутреннем дворе крепости обещание персоналу становилось все более и более пустым, но ни один воин не винил его. Во время ссылки их верность Лютеру выросла как ничто другое. Он разделял вместе с ними тяготы и хвалил их за успехи, вдохновляя их собственной самоотверженной работой, смирением и личным обаянием. Хотя каждый из них бы и отрицал, если его спросили бы об этом, но Захариил знал, что многие из его братьев были более верны Лютеру, чем их далекому примарху, и со временем это начинало волновать его все больше и больше.
Только в такие моменты уединения, когда они путешествовали по Калибану, проверяя работу мануфакторий, или проводили долгие часы за работой вместе с Лютером в санктуме Гроссмейстера, Захариил видел смятение в глазах великого человека.
С продвижением экспедиционных флотов все дальше по галактике, новости шли до Калибана все дольше. Нагруженные награбленным добром и военными трофеями транспортные корабли в последнее время становились все менее частыми. Затем, недавно, до них дошли новости о том, что Император назвал Гора Луперкаля своим Воителем и оставил ведущие Крестовый Поход Легионы, чтобы вернуться на Терру. Сначала Лютер надеялся скрыть эти новости. Но это было глупо. Очень скоро уже все боевые братья говорили о случившемся, как и том, что это для них означало.
Никто из них не был глупцом. Они видели, что Крестовый Поход вступал в свои заключительные фазы, и их последний шанс добыть славу уходил навсегда.