— Там идет война, если вы, возможно, обратили внимание, когда мы потеряли «Принцессу Ирэн». — Макрею это все еще не давало покоя. — И причем, тут, господи, мы? Мы что, хотим сравнять счет? — Он понял, что высказался слишком резко и извинился.
— Не беспокойтесь, Гордон, — сказала Елена. — Нефть здесь не при чем.
Маркрей был удивлен.
— Не при чем? Только не говорите мне, что мы решили бросить все из-за потери «Принцессы Ирэн». У нас все еще есть два миллиона баррелей на двух других танкерах, и мы теперь хорошо защищены, потому что турки направили к нам свои морские и воздушные силы. Мак говорит мне, что они смогли спасти значительно количество груза с «Принсесс Ройял» и перекачать нефть на другой, пустой танкер. Нет смысла складировать ее в Фуджейре. Иранцы испортили жизнь всему региону, и они будут бороться с пожарами еще многие недели. Но мы можем рассчитаться по своему долгу перед «шеврон». Нефть достигла 300$ за баррель, и теперь мы сможем даже получить хорошую прибыль.
— Возможно, все действительно так, но здесь другое, — она словно заколебалась, будто собиралась что-то сказать, но спохватилась. Он понимал, что она будто отчаянно хочет что-то ему сказать, но сдерживается.
Макрей решил, что у него накопилось достаточно ее расположения после стольких лет службы, и решил надавать.
— И в чем дело, Елена? — Он сказал именно так. Он наконец назвал ее по имени, отбросив завесу приличий и протокола. И обратился как человек к человеку.
Она слышала его голос, слышала его тон, видела его глаза, когда он смотрел на нее. Он был готов сделать все, что было в его силах, чтобы помочь ей, и такое выражение она видела в глазах очень немногих мужчин в своей жизни. В глубине души ей хотелось думать, что она видела в них любовь, настоящую любовь, а не просто беспокойство и здравое внимание подчиненного. И чем больше она смотрела на него, тем больше болело у нее сердце от желания рассказать ему, рассказать ему все, ощутить, наконец, что бремя, которое она несла на своих плечах, она могла разделить с кем-то — с ним, с его широкими плечами и сильными руками, которыми он сможет нести это легко, все, что она тащила на протяжении десятилетий. Они будут нести это бремя вместе.
Они двое…
— Я… Я не могу сказать, Гордон. Прошу, поверь мне, — слова застряли у нее в горле, и она внутренне упрекнула себя за то, что не пошла дальше, не достигла того, чего хотела умом и сердцем. Гордон Макрей, подумала она. Господи, я люблю его…
Макрей посмотрел на нее, увидев намного больше, чем она полагала. Он сунул руку в карман кителя, с удивлением нащупав записку, которую получил по «Черной линии» несколько дней назад, насчет неизбежной атаки на «Принсесс Ройал» в Персидском заливе. Он понял, что он все еще в этой белой форме! Все летело, одно за другим, у и него так и не нашлось времени сменить ее на обычную синюю. И он стоял, внимательный и достаточно проницательный, чтобы понять, что она скрывала то, что ей очень хотелось рассказать. И единственная большая тайна в жизни этой женщины находилась прямо здесь, за сдвижной панелью в другом конце комнаты, подумал он.
— Это опять чертов красный телефон?
Она посмотрела на него, поджав губы.
— Опять какой-то звонок, верно? Что это, Елена? Какие-то государственные вопросы? Премьер-министр? Королевский флот достаточно участвовал в делах Короны последнюю тысячу лет. Что, Господи, происходит? Да, они помогли нам «Железным Герцогом», но мы не должны им за это ноги целовать.
— Это нечто большее, — сказала она, прежде, чем спохватилась. — И это долгая, очень долгая история, Гордон.
— Да, я понял это с того дня, как ступил на этот корабль. Что это, Елена? Что такого в этом красном телефоне?
Она опустила голову, положив руку на лоб, и глаза ее остекленели. Напряжение последних дней было вынести тяжело, и ей нужен был сон. В голове внезапно вспыхнул такой же свет, как и в сердце. Она представила, что расскажет ему все, откроет все двери и впустит его, наконец. Затем с ней случилось то, что случалось с женщинами на протяжении многих поколений, когда у них просто не оставалось возможности пересечь последнюю невозможную пропасть между мужчиной и женщиной, который давно были привязаны друг к другу, но так и не могли преодолеть проклятие запретной любви.