Только в 1816 году, когда у основания сфинкса впервые начали проводить раскопки, египтологи поняли, что когда-то у сфинкса имелись каменная корона и борода и что его лицо было выкрашено красной краской. Но даже после этого лишь в 30-х годах XX века доктор Селим Хасан впервые после римлян очистил туловище сфинкса от песка. Во время раскопок Хасан сделал множество интересных открытий; оказалось, что во времена Нового Царства (1308–1087 гг. до н. э.) сфинкс был объектом поклонения и к нему совершали паломничества фараоны. Что же означала для египтян эта лежащая на песке фигура?
Великий Сфинкс обращен лицом к восточному горизонту, туда, где всходит солнце в дни весеннего и осеннего равноденствия — срединные точки солнечного цикла, обычно выпадающие на 21 марта и 22 сентября. С точки зрения мифологии похожий на льва памятник может иметь множество обличий и функций, хотя первой и самой важной считается его ассоциация с Хор-эм-акхет, Гором на Горизонте, и Хор-ахти, или Гором Горизонта, двумя воплощениями бога солнца Гора. В этой ипостаси сфинкс отождествлялся с похожим на льва животным по имени Акер, охранявшим вход и выход из подземных туннелей, по которым солнце в образе божественного сокола путешествовало каждую ночь, скрывшись за горизонтом. Роль бога Гора в этом мифическом цикле изначально приписывалась богу Ра в форме Атума, «Единого»{814}, или Атум-Ра, олицетворяющего заходящее солнце, которое в образе птицы путешествует по темным пещерам подземного мира, а на рассвете появляется на восточном горизонте в виде бога Ра-хорахти. Этот древний миф, вне всякого сомнения, был сочинен астрономами-жрецами Анну, или Гелиополя, который в эпоху Древнего Царства считался культовым центром Ра (в настоящее время это другой душный пригород Каира).
Греки называли Хор-эм-акхета, или Гора на Горизонте, Хармакисом, и в классическую эпоху сфинкса называли именно так. Эта явная геомифическая связь между восходом солнца в дни равноденствий, двойным горизонтом и Великим Сфинксом, по всей видимости, объясняет, почему плато Гиза когда-то называли Ахет Хуфу, или горизонт Хуфу. Кроме того, сфинкса называли ху, что значит «защитник», Хепера (одно из воплощений Ра в виде жука скарабея), а также Рвти или Рути, что значит «напоминающий льва», суровый страж и защитник «далекого севера и подземного мира»{815}. Приблизительно в 1200 г. н. э. известный арабский врач, философ и путешественник Абд-эль-Латиф писал, что арабы называют огромного каменного льва Абу Хол, или «Отец ужаса». Возможно, это имя связано с его ролью как всемогущего стража плато Гиза{816}.
Такова общепринятая история сфинкса, однако многие ученые выдвигают другие версии его происхождения, и если эти гипотезы окажутся верными, то нам придется пересмотреть свои взгляды на зарождение египетской цивилизации.
На протяжении многих лет непредвзятые исследователи Указывали на явные противоречия в традиционной теории происхождения сфинкса. Так, например, одного взгляда на вырезанное из камня лицо сфинкса достаточно, чтобы понять, что оно непропорционально велико по сравнению со всей головой, а сама голова слишком мала для такого огромного тела. Детектив Фрэнк Доминго, главный судебный эксперт из полиции Нью-Йорка, выполнил детальный анализ лица сфинкса и пришел к выводу, что оно не похоже на лицо Хафры и что его можно отнести скорее к африканскому или нубийскому типу, не характерному для египетских фараонов{817}. Может быть, лицо, которое мы видим сегодня, сменило более древнее — например, льва, бога или богини? Вспомним, что фиванский сфинкс из греческого мифа, задавший известную загадку, был женского пола.
Еще одна странность касается даты создания сфинкса, указанной на стеле с записью сна Тутмоса IV, которая стоит между лап сфинкса у его могучей груди. В нижней части стелы, где строки сильно стерты, можно различить восхваление Тутмосом «Ун-нефер… Хаф[ра]… статуя сооружена для Атума и Хор-эм-ахет»{818}. Интерпретация этой строчки вызвала серьезные споры среди египтологов, поскольку вполне возможно, что Тутмос прославляет Хафру не за то, что он построил сфинкса, а за то, что он очистил от песка его тело — точно так же, как поступил он сам 1100 лет спустя. Известные египтологи, такие как Дж. X. Брестед и Гастон Масперо, поддерживают именно эту необычную теорию{819}.