— Я полагаю это из-за аварии...
— Где он? Как, черт возьми, его ранили? И скажи мне еще раз, что мои родители в безопасности.
Майкл — профессиональный водитель; вписывается в поворот, движется плавно, как человек, которому приходилось делать это раньше. Много раз.
— Твои родители в полной безопасности, Слоан. Клянусь. Сейчас я отвезу тебя к Зету. Его ранила женщина Чарли. Очевидно, пыталась покончить с собой, решила попытаться забрать Зи с собой.
— Что? Почему? Какого черта она это сделала?
Майкл только пожимает плечами, хмуро глядя на дорогу. Я не настаиваю. Хватаюсь за край сиденья. Пытаюсь вытянуть из него больше информации о ране Зета. Насколько глубока рана? Под каким углом? Где именно в животе? Какой нож. Но все, что он говорит, это то, что мне не о чем беспокоиться. Обо всем уже позаботились.
Я узнаю, что он имел в виду двадцать минут спустя, когда он въезжает на верфь и паркует машину перед зданием промышленного вида — одноэтажным, с высокими окнами и единственным входом сбоку. Похоже на склад.
— Заходи внутрь. Я не могу оставить машину здесь, — говорит Майкл.
— Внутрь? Что...
— У тебя есть ключ, мисс Ромера, помнишь? Зет велел мне лично вручить его тебе. Ты его потеряла?
Я была в больнице, когда Майки, интерн, сообщил мне, что меня ожидают. Майкл вручил мне записку и ключ от Зета... от дома Зета.
— Здесь... здесь он живет?
— Ты ожидала увидеть претенциозный и безвкусный замок?
Возможно, я ожидала чего-то большего, учитывая квартиру, где Зет устраивал свою вечеринку. Но это, на самом деле более логично.
— Нет. Просто странно, что здесь нет вооруженной охраны, вот и все.
Майкл хмыкает, плотно сжимая губы.
— Я уже близок к этому.
Выхожу из машины и нахожу ключи в сумке. Небольшой ключ по-прежнему в связке, до сих пор неиспользованный; я выбираю его и открываю замок, который удерживает промышленную цепь, заблокированную двумя массивными стальными ручками. Должна приложить все силы, чтобы дверь высотой в восемь футов сдвинулась назад, и моя раненая рука пульсирует от боли. Я отодвигаю ее и захожу, удивляясь тому, что нахожу. Не пустая оболочка здания, заполненная крысами и пустыми упаковочными ящиками, как ожидалось. Это полностью отремонтированный дом. Сейчас у меня нет времени на его исследование. Я иду на звук голосов и оказываюсь в большом помещении открытой планировки, освещенном тремя мощными лампами, каждая из которых направлена на распростертое тело Зета, лежащего на высокой деревянной скамье. Лейси стоит в стороне, покусывая ноготь большого пальца, крепко скрестив руки на груди. В тот момент, когда она видит меня, бежит, врезаясь в меня, обнимая за талию.
— Слоан, я не... он мне не нравится. Я ему не доверяю. Пожалуйста. Пожалуйста.
Тот о ком она говорит — крупный, похожий на птицу мужчина с темно-русыми волосами, собранными в узел на макушке, нависший над Зетом. Его халат помят, но выглядит чистым и белым. Он смотрит на меня поверх своих больничных защитных очков и кивает мне.
— Ты, должно быть, главная, — говорит он.
— Да.
— Я дал ему Цефтибутен (прим. пер.: Цефтибутен — антибиотик, применяется для лечения инфекций). Это все, что у меня было. Обработал и зашил рану, только что закончил. Вы можете взглянуть на него, если хотите, но Вы немного опоздали, леди. Все уже сделано.
— Все уже…
Я с трудом понимаю, что он говорит. Этот парень притронулся к Зету? Этот парень лечил и обрабатывал его раны? Сердцебиение пульсирует в каждом дюйме моего тела, когда я вырываюсь из объятий Лейси и спешу к столу. Зет без сознания, его губы бледно-голубые. На нем нет рубашки — она скомкана в кровавое месиво на полу возле стола, — а под ребрами у него рана длиной в три дюйма. Она длинная, но чистая и прямая. Это означает, что нож, которым пользовалась женщина, был очень острым. В некоторых случаях это хорошо. В некоторых не очень хорошо. Все зависит от того, что она повредила внутри.
— Что насчет внутреннего кровотечения? Сколько крови он потерял?
Парень поджимает губы.
— Не могу сказать точно. Он был без сознания, когда я пришел, так что, должно быть, много. И я не видел кровотечения внутри. Как я уже сказал, я обработал и зашил рану.
— Ты идиот!
Я отталкиваю его, положив руки на живот Зета. Отсутствие жесткости. Никаких признаков чего-либо серьезного. Нет изменения цвета. Нет возможности выяснить, каковы внутренние повреждение, когда этот... этот человек зашил его. Стежки ровные и аккуратные — дело рук человека, привыкшего к такой работе. Я поворачиваюсь к мужчине.