Мое сердце все еще колотится в груди. Зет не двигается, тяжело дыша, у меня возникает невыносимое желание обнять его. Прижать его к себе. Но я не могу, мои запястья все еще скованы за спиной. Моя посторгазмические дымка длится не долго. Внезапно становится очень, очень больно, Зет по-прежнему находится внутри меня. Все еще твердый и пульсирующий.
Я извиваюсь, и Зет мгновенно поднимает меня. Не говоря ни слова, он снимает с меня наручники и ошейник. Падаю бесформенной кучей на кровать, морщась от странного и умеренно неприятного жжения, с которым мне теперь приходится иметь дело.
Зет смотрит на меня, его взгляд немного отстранен.
— Это стоило того? — спрашивает он.
Я чувствую, как в груди нарастает смех, но быстро подавляю его; смех кажется мне сейчас очень плохой идеей. Одному Богу известно, в каком беспорядке нахожусь, и я чертовски уверена, что не хочу усугублять ситуацию.
— Это стоило того, — говорю я ему.
Я осторожно встаю, напрягая мышцы, испытывая дискомфорт, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я не вижу кровотечения из его раны, но это не значит, что он не испытывает боли.
— Что насчет тебя? — спрашиваю я его. — Оно того стоило?
Слабая улыбка расплывается по его лицу. Я сомневаюсь, что это осознанно... он, вероятно, понятия не имеет, насколько потрясающе красив, когда так улыбается. Это может показаться странным, но это правда. Он прекрасен в своей жестокости, как и большинство по-настоящему опасных творений «Матери-Природы».
— Да, — отвечает он. — Стоит гораздо большего.
Это заставляет меня улыбнуться, но мне удается скрыть свою улыбку, когда я поднимаю полотенце, которое бросила на пол некоторое время назад. Очень приятно знать, что ему нравится быть со мной так же, как и мне нравится быть с ним. Не думала, что это будет так важно для меня, но это так. Зет не спрашивает меня, куда я иду, когда направляюсь к двери. Очевидно, что мне нужно еще раз сходить в душ. Я на полпути к двери, когда он говорит:
— Эй, злая девочка?
— Да?
Обалдеть. Теперь я откликаюсь на это имя. Зет одаривает меня одной из своих фирменных улыбок — «Я-такой-мудак».
— Просто чтобы ты знала, — говорит он. — Ты очень хороша в этой игре.
Глава 12
Слоан
Первый день на работе после возвращения.
6:14 утра.
Абсолютно идеально, черт возьми.
Поскольку после аварии мою машину отбуксировали на стоянку, Зет вызвал Майкла, чтобы он отвез меня на работу. Бедняга вел машину как сумасшедший, но все же... даже ранним утром движение в Сиэтле — это с*ка, а теперь я опаздываю.
Слоан «До-Зета» сейчас теряла бы хладнокровие, но, когда вхожу в двери Св. Петра, новая я, которая идет на риск и делает вещи, которые могут привести в тюрьму, не так уж обеспокоена. Четырнадцать минут в истории моей врачебной практики. Четырнадцать минут никого не убьют. Слабый голос Пиппы звучит в моей голове, выражая свое неодобрение — четырнадцать минут могут кого-нибудь убить. Если произошел несчастный случай, а ты опоздала на работу, и помочь было некому…
Я обрываю бессмысленный монолог в своей голове, роюсь в шкафчике и достаю чистую форму. Резинка для волос, чтобы заплести волосы, дезинфицирующее средство для рук в кармане, балетки сменила на кроссовки, и доктор готов к работе. Запихивая одежду в шкафчик, замечаю оранжевый конверт, торчащий между расческой и банкой «Ред Булл» на верхней полке. Работа в больнице, в каком-то смысле, очень похожа на среднюю школу, — много драмы, люди спят с тем, с кем не должны, и когда мы хотим передать друг другу записки, мы запихиваем их через вентиляционные отверстия в шкафчиках друг друга. Или, скорее, другие люди запихивают записки в чужие шкафчики. Я никогда раньше не передавала и не принимала записки таким образом. Беру конверт и засовываю его в карман брюк. Может быть, я найду минутку, чтобы прочитать его позже после того, как попытаюсь незаметно проскользнуть в отделение неотложной помощи.
На самом деле, никто не комментирует мое опоздание, потому что, когда прихожу, в отделении царит хаос. На полу растекается лужа крови, и три медсестры пытаются прижать пациента, — молодую женщину, которую тошнит кровью, и одновременно она бьется в конвульсиях.
— Доктор Ромера, у Вас есть минутка! — кричит медбрат, изо всех сил стараясь не дать женщине размахивать руками. Если у женщины припадок, стандартной процедурой является поддержание головы и оставление конечностей в покое, но эта женщина лежит на каталке. Она может сломать руку, если ударится о рельсы каталки.
Я бросаюсь к пациенту, хватаю фонарик. Когда направляю свет в глаза женщины, иголочки ее радужки напрягаются еще сильнее.