Как свечка, которая ярко вспыхивает перед тем, как погаснуть, Дженн рванулась вперед и рухнула у ног Джо, лишившись чувств. Он взял ее на руки, которые совсем недавно орудовали топором, и прислушался к хриплому, болезненному дыханию. Вздохнул — словно ветер прошелестел в листве. Джо подумал о поле, на котором сидел, вспомнил птицу со сломанным крылом и мужчину, которого оставил умирать в подвале Напье.
Облака закрыли луну. Вновь опустилась тьма, но на этот раз она была безмятежной и не полнилась криками. Джо встал и отнес Дженн в пикап, чтобы отвезти ее в полицейский участок Норт-Бенда, дверь которого украшали листовки с ее лицом и словом «ПРОПАЛА».
Джо оставил противогаз матери на пустыре.
Глава 62
Разбитая лампочка болталась на проводе.
Под ней в темноте, опустив голову, сидел Маршалл Дикинс. Он сомневался, что девочка успела вызвать полицию перед смертью. Трудно было удержаться от мыслей о том, что она почувствовала, увидев наверху толстяка с топором, но ему удалось. Маршалл хотел бы знать имя девочки, чтобы почтить ее память. В надгробных речах, в ленточках на ветках деревьев, в именах есть своя прелесть.
Он закашлялся и выплюнул комок желтой слизи.
Пожалуйста, пусть кто-нибудь придет за мной.
Пожалуйста.
Кровь Сэма растеклась по полу и начала капать в сток. Уходила в трубы.
Сквозь грязное окно сочился лунный свет, заливал подвал. Маршалл мечтал о рассвете. Солнце значило так много, но главное — несло тепло, а он окоченел. Маршалл трясся в веревках, стучал зубами.
До зари ему придется сидеть в этом доме трупов, с криками, записанными на стенах. Он вспомнил о сыне и захотел, чтобы Ной навестил его, как бывало в прошлом.
Увы, мальчик не показался из тьмы, не появился в его снах, когда ему удалось пару раз отключиться. Но Маршалл увидел Клэр.
Их квартира в Ванкувере. Тени дождя струятся по остаткам их совместной жизни, по коробкам, полным мелочей, принадлежавших их сыну. Подушка разорвана, перья устилают пол, словно туман.
Маршалл видит бывшую жену, привязанную к креслу у кровати.
Вспышка молнии.
Клэр обнажена. Он разглядывает нежные очертания ее грудей, темную V волос на лобке. Она вся в синяках и порезах, кровь струится по изгибам ее тела и впитывается в ковер у разбитых ступней.
Маршалл стоит в комнате, совсем рядом.
Он рвется вперед, падает перед Клэр на колени, выкрикивая ее имя, но она отворачивается — непокорная, как обычно. Рыжеватые волосы скрывают слезы, которым никогда не иссякнуть.
— Оставь меня, — шепчет она сквозь сжатые зубы, а потом произносит их кодовое слово, тихо всхлипывая между двумя слогами:
— Куджо.
Он проснулся — для мук.
Маршалл Дикинс не верил в Бога, хотя всю жизнь его окружали религиозные люди. Джеймсбридж был богобоязненным городком. Родители Маршалла чтили Господа, как и другие прихожане, но сам он плыл по течению, не определившись, во что именно верит, просто признавая существование чего-то высшего.
«У меня вся жизнь впереди, чтобы разобраться», — так он тогда думал. Теперь ему хотелось постичь природу Бога и, что еще важнее, понять, как его найти. Маршалл Дикинс не был религиозен, но начал молиться.
Он просил, чтобы кто-нибудь пришел и убил его.
Нельзя жить после того, как увидел и совершил такое. У него не осталось дома. И хотя пока до этого не дошло, Маршалл подозревал, что скоро будет презирать Клэр за ложь. Трудно ненавидеть ту, кого любишь, даже если она охладела к тебе. Однако ничто не вечно. Со временем его нежность исчезнет, останется только боль и женщина, с которой он познакомился за миской массаман-карри, женщина, которая сказала «да», хотя, возможно, должна была сказать «нет».
Идея Прощения зародилась в мозгу сумасшедшего. Проблема состояла в том, что Маршалл оказался недостаточно безумен, чтобы принять ее. Он оставался человеком, который борется за жизнь, даже если она больше не имеет смысла.
В фильме о моей жизни я мертв.
В подвале что-то шуршало, но Маршалл пока этого не замечал.
Его разум скользнул в реальность, снятую через молярную линзу. Пленка была сырой и не предназначалась для большого экрана, о котором он так долго мечтал. Фильм о смерти, загруженный в сеть и просмотренный миллионами равнодушных глаз, которые уже видели нечто подобное. Кино для мужчин, женщин и детей, глухих к адским мукам.