— Что это было? — спросил Маршалл.
— Что?
— Оповещение.
— Кто-то сказал, чтобы мы вышли наружу, — ответила Клэр, думая о других, более страшных вещах. Ее тело охватила дрожь. — Я попробую снова ему позвонить. Спрошу кого-нибудь из охранников. Они помогут мне его найти.
— Умница. Наверное, он не слышит звонков из-за шума. Я сам едва тебя слышу. Думаю, он до смерти напуган. Просто найди его, держи телефон под рукой, и не уходите с парковки, пока я не приеду, хорошо?
— Ладно, — сказала она, глядя на свои туфли. Они казались такими далекими, не то что боль в лодыжках. — Люблю тебя, Марс. Куджо.
— Куджо. Люблю тебя, медвежонок. Держись. Буду через пятнадцать минут.
На линии воцарилась тишина, и в этот миг Клэр увидела его.
Он опирался на перила, стоя спиной к атриуму. Снаружи небо разорвали молнии. Раздавшийся вслед за тем гром слился с рычанием динозавра, но голос монстра звучал как-то не так — сдавленным мяуканьем игрушки, у которой почти сели батарейки.
Держа в руках фетровый колпак, клоун в оранжевом шелковом костюме и белых перчатках смеялся во весь голос.
Глава 10
Паника вцепилась в него, словно уже давно пряталась, выжидая момента, когда можно будет напасть. Она преследовала его. Он чувствовал ее приближение еще в машине, когда возвращался домой, — нечто затаившееся, внушающее страх.
Маршалл попытался повесить трубку. Она сорвалась с рычага, болтаясь на конце спирального провода, словно висельник в петле, подпрыгивала вверх-вниз. Его замутило. Он отшатнулся и врезался в дверцу холодильника, которую забыл закрыть. Ноги подкосились. Маршалл похолодел.
Два магнита в форме пчелок упали на пол, когда он захлопнул дверцу. Ему на глаза попалось семейное фото, окруженное рецептами и записками. Они — втроем — улыбались, белые линии перечеркивали лица в местах сгибов.
Да. Теперь он это почувствовал. Страх. Маршалл понимал, что Клэр презирала его за неспособность ощутить это раньше. Она ведь права. Отец должен знать.
Он взглянул на свои руки. Красные и пятнистые, они зудели, словно у него нарушилось кровообращение.
Дождь стучал в окно — тихо, словно подушечками пальцев. По ту сторону эвкалипты царапали клубящиеся тучи. Маршалл схватил ключи от машины, выбежал из дома и замер, увидев Сержанта Саб Зиро, мышонка Ноя. Полупережеванный зверек лежал на коврике у двери — без сомнения, подарок одной из соседских кошек.
— Срань господня!
Нити розовых внутренностей запутались между щетинками коврика.
В безжизненных глазах отражались молнии.
Глава 11
Клоун не смеялся. Он плакал.
Клэр привлекла жуткая фигура во всполохах молний, не сам балкон. Шагнув вперед, она увидела, что под красной нарисованной улыбкой прячется боль. Слезы промыли дорожки в белом гриме. Клэр не могла сказать, сколько ему лет, но клоун был немолодым. Глядя на него, пытаясь понять, почему он здесь и отчего так расстроен, она позабыла о собственном страхе.
Рядом с клоуном стояла тележка, в которой находился баллон с гелием. К ней был привязан одинокий голубой шарик.
Закрыв глаза, Клэр услышала детский смех и почти ощутила солнце у себя на лице. Иллюзия развеялась, когда динозавр издал еще один тошнотворный стон и снизу донеслись новые крики.
— Остановитесь, — сказал клоун. Голос был хриплым. В свое время мужчина выкурил слишком много сигарет. — Не подходите ближе. Пожалуйста.
Он потянулся к ней. Грудь Клэр сдавило, крик застрял в горле, когда затянутые в перчатки пальцы клоуна опустились на ее плечо и сжали. С губ слетел только слабый и тихий стон.
— Что случилось? — спросила она. — Скажите.
Клоун покачал головой. Она видела трещины в жирном гриме. Нет, не трещины — морщины. Какой же он старый: лет шестьдесят, если не больше.
Она прищурилась.
— Скажите мне, что случилось.
Глаза клоуна блеснули. Еще одна вспышка молнии.
— Он упал, — сказал старик, опустив взгляд. — Мальчик. Ребенок. Это случилось так быстро.
Клоун снова взглянул на нее — с отчаянием.
— Я потянулся к нему, но… — Изо рта вырвался всхлип, накрашенные губы искривились, обнажив желтые зубы в пятнах помады. — Я потянулся к нему, чтобы поймать, но… Он упал так быстро.
Клэр попыталась стряхнуть его руку. Ей не хотелось, чтобы ее трогали, он или кто-либо еще. Клоун сжал сильнее — до синяков.