Кроссовки скрипели, пока он тащился по коридору. Онемевший. Измотанный.
Лицо Маршалла опухло и горело от долгих рыданий. Пальцы кровоточили: он сгрыз ногти до мяса. Дыхание отдавало кислятиной — от кофе.
В этой части больницы царил ледяной холод. Мороз, что забирался под кожу и створаживал костный мозг.
За стенами грохотал генератор. Трещало электричество.
Удары сердца отдавались в голове, в шее. Маршалл мечтал о жвачке, чтобы унять тревогу привычными размеренными движениями. Он знал, что не успокоится без нее.
Припарковаться оказалось непросто. На свободных местах толпились взволнованные люди. Одни разговаривали, другие смеялись и фотографировались, третьи плакали, прислонившись к бетонным стенам. Маршалл аккуратно вел фургон, опасаясь, что под колеса может попасть ребенок. Он вновь почувствовал удушливый запах страха, сочащийся из дверей, перекрытых охранниками.
Припарковавшись, Маршалл выпрыгнул наружу и закрыл машину. Прислонился к стеклу со стороны водителя — оно было прохладным. Капли пота блестели у него на лбу, как роса на старом дворе в Джеймсбридже. Он стиснул зубы, собираясь с духом. Если бы Маршалл мог щелкнуть пальцами и снова стать ребенком, живущим в городе, от которого он так долго бежал, — в городе, где плохие вещи случались, но не с ним и его семьей, — он сделал бы это.
Волноваться не о чем. Все будет хорошо. Клэр завелась на пустом месте.
Тогда почему он не может избавиться от чувства, что что-то не так? Не может стряхнуть ощущения, что у Клэр есть все причины паниковать?
Он бросился к ближайшему входу. Охранники заступили ему дорогу. Разговоры оборвались, мужчины и женщины смотрели на него. Он чувствовал их взгляды. Паника спутала слова, он едва не закричал, хотя даже это требовало огромных усилий.
Вдохни поглубже. Подумай, что хочешь сказать, прежде чем говорить. Подумай о каждом слове. Так будет легче. Представь их. Давай, сделай это.
ПОМОГИТЕ.
— Помогите, — сказал он охраннику.
МНЕ.
— Мне.
МОЯ. ЖЕНА. ВНУТРИ.
Охранник посмотрел на Маршалла, готовясь оттолкнуть его в сторону, но остановился. Возможно, увидел что-то в его глазах, нечто исполненное страха и отчаяния. Маршалл никогда не узнает, что именно.
Он был уверен, что его стошнит на охранника, но изо рта вырывались только слова. Маршалл сглотнул обжигающую и отдающую пивом желчь и сказал быстро и ровно:
— Моя жена внутри. Она позвонила и сказала, что с нашим сыном беда. Она расстроена, и я…
Охранник положил руку Маршаллу на плечо. Толстые пальцы вцепились в плоть, мужчина кивнул, повернулся и исчез в торговом центре. Автоматические двери разъехались, и зеваки замерли, вытянув шеи, навострив уши. Они ничего не услышали. Двери закрылись. Маршалл смотрел, как охранник разговаривает по мобильному, указывая в его сторону.
На двери темно-красными буквами было выведено: «МОРГ» — слово, похожее на шрам, который никогда не побледнеет. Грубая прямота шокировала Маршалла. Он думал, что в наши дни для комнаты за этой дверью найдут более обтекаемое, мягкое название.
Место хранения покойников, куда отцы приходят, чтобы опознать мертвых сыновей. Царство холода, в котором тела не гниют и не пахнут. Место, куда приносят останки: кусочки плоти, осколки женщин, мужчин и детей.
МОРГ.
На груди санитара болтался бейдж. ЛЕО. За все время он не сказал ни слова. Полицейского — детектива — звали Николас Старк. Высокий и крепкий, с ухоженными волосами и добрым взглядом, он пах мускусным одеколоном. Ему было за пятьдесят. Детектив коснулся ладонью предплечья Маршалла.
Так много людей гладили его по руке за последние семь часов. Незнакомцы, доктора, полицейские, социальный работник с волчьей пастью, чьего имени Маршалл не помнил. Они напрасно пытались его утешить. Все казалось сном. В этом сне он сидел в гостиной и смотрел телевизор, а на экране замер его двойник — у двери. На ней алели буквы. МОРГ.
— Вы готовы войти? — спросил Старк. Его громкий голос вернул Маршалла в реальность: он вздрогнул, посмотрел на детектива, попытался вздохнуть.
— Нет, — прошептал Маршалл.
Он слышал, как детектив тяжело выдохнул, катая мятный леденец во рту — тот звякнул о его зубы.
— Я понимаю, мистер Дикинс, но это необходимо. Вы должны это сделать.
— Знаю.