— Как конь. Ты же меня знаешь. — Он оттопырил большие пальцы. — Брось, Клэр, подойди, давай обнимемся.
Смеясь, они сжали друг друга в объятии и закрыли глаза, на миг став единым целым. Она пахла шампунем, он — мылом и туалетной водой. Но тепло исчезло — объятие вышло неловким. Когда она отстранилась, Маршаллу захотелось плакать. Четыре года. Он понятия не имел, куда ушло время, съеденное, спущенное в унитаз. Потерянное.
Маршалл уже не помнил голоса Ноя.
— Ты думала обо мне? — спросил он.
— Да. Возможно, всему виной Хэллоуин: он напомнил мне о твоих любимых фильмах ужасов. Я думала о тебе и случайно сюда заглянула.
— Я тоже.
Она искала слова, чтобы заполнить тишину, боясь, что иначе откроется правда об их отношениях: они всегда любили друг друга, но этой любви не хватило, чтобы спасти их.
— Я нашла это. — Клэр показала ему обложку книги. «Эдемский змий» Роберта Блоха. — Я вспомнила, что тебе всегда нравился этот парень, и… Не знаю. Он не в моем вкусе, но, увидев книгу, я подумала о тебе. Глупо, да?
Он опустил глаза. Ее палец все еще лежал между страницами. От этого, такого знакомого, жеста он вздрогнул и почувствовал, что скучает по ней как никогда.
— Не глупо, — сказал он. — Давай я куплю ее тебе.
— Нет, Маршалл. Не нужно. Я сама. — Клэр улыбнулась, вспыхнула и посмотрела на него, прищурившись: — Беру свои слова назад. Ты не выглядишь худым и бледным. На самом деле, стоит тебе улыбнуться, ты выглядишь счастливее и здоровее.
Она указала на книгу в руке:
— Я куплю ее. А ты присмотрись к остальным.
— Я провожу тебя.
— Не нужно.
— Ладно. Как скажешь. Рад был повидаться.
— А то, — сказала она, ткнув его в предплечье.
— Только послушай себя. Говоришь как австралийка. Похоже, я немного на тебя повлиял.
— Да, наверное. — Она поправила сумку на плече. — Береги себя.
— Ты тоже.
«Я скучаю», — хотел добавить он, но промолчал.
Маршалл смотрел, как она уходит, любовался плавным покачиванием бедер под клетчатым пальто, повязанным на шее шарфом, слушал, как Клэр рассчитывается с продавцом и выходит из магазина, оставляя его стоять в одиночестве у стеллажа, рядом с которым они встретились. Маршалл посмотрел на брешь в ряду романов Блоха — темную, пыльную пустоту.
Он подошел к секции художественной литературы, скользнул взглядом по корешкам и нашел экземпляр «Завтра, вчера» Клэр Редман. Она опубликовала роман под девичьей фамилией, хотя, насколько он знал, после расставания официально не вернулась к ней. Однако чем больше Маршалл думал об этом, тем сильнее убеждался, что теперь она это сделала. Клэр больше не была Дикинс, ни в жизни, ни на бумаге. Он не мог унять зудящую боль: его предали.
Маршалл смотрел на книгу. Лиловая обложка в хорошем состоянии — большая удача для букиниста. Книгу издали пять месяцев назад, когда чернила на документах, касающихся их развода, только-только начали подсыхать. Он гадал, о чем ее роман, но знал, что пока не готов это выяснить.
Глава 21
Было около двух часов утра, и дождь к этому времени кончился. Маршалл вышел из автобуса на углу Оук и Кинг-Эдвард-стрит, напротив дома, в котором снимал квартиру. Перекресток пустовал, стояла тишина, нарушаемая лишь доносящимися издалека басами и звуком капающей воды.
Маршалл замер. Закрыл глаза и увидел Ноя и Клэр на их старой кухне в Сиднее.
Ной на каталке. Его мозг — на полу.
Высокая изгородь отделяла Маршалла от утонувшей в тенях школы на другой стороне улицы. Он ходил по этой дороге много раз — на работу и с работы. Большое здание опоясывала игровая площадка с качелями и шведской стенкой. По вечерам она кишела кричащими детьми, которые играли во фрисби и в салки, но теперь была пуста.
Маршалл стоял спиной к изгороди. Он повернул голову, когда услышал звавший его из ветвей голос. Произнесенное вслух имя коснулось его затылка, как ледяные пальцы. Он резко развернулся. Голос раздался вновь.
— Маршалл. — Тихо и ласково.
Машин не было, но светофор исправно менял цвета. С зеленого на желтый. Маршалл моргнул, проглотил подступивший к горлу ком. Сигнал стал красным, мокрый асфальт словно залило кровью.
«Не делай этого, — сказал он себе. — Ты не хочешь знать, что там прячется».
Он лгал себе и понимал это.
То, что таилось по ту сторону изгороди, было важнее всего на свете. Важнее работы, важнее Клэр. То, что ждало на площадке, являлось причиной всех бед, вырванной частью его сердца.
Маршалл обогнул угол, ведя пальцами по листьям. Ладонь намокла. Со стороны Кинг-Эдвард-стрит в изгороди зияла дыра. Он шагнул в нее и осознал, как глубоко и громко дышит.