Боль в желудке вернулась вместе с видением. Колени задрожали. Маршалл стиснул зубы и прижал ладони к стеклу. Озноб, который он чувствовал в ванкуверском автобусе, вернулся.
Внутри бурлила тревога.
— Уходи, Ной, — сказал он спокойно и тихо. Маршалл не понимал, что зажмурился, пока не открыл глаза. Сын исчез, и он был ему благодарен.
Бритва скользила по коже, срезая щетину в волне белой пены.
В раковине стояла вода. Маршалл остановился, изучая свое отражение. Он выглядел старым. Опустил бритву. Почувствовал запах крови. Маршалл редко брился так, чтобы не порезаться: неудивительно, что по воде расплывались алые капли. Темные волоски цеплялись друг за друга, как обломки кораблекрушения, и по спирали уходили вниз.
Вниз.
Вниз.
Давным-давно он купал Ноя в такой же раковине. Кожа сына розовела от теплой воды. Маршалл не держал в руках ничего более хрупкого. Не только потому, что ребенок был маленьким и падение убило бы его: ставки были невероятно высоки, ведь на кону стояла жизнь мужчины — проверялась отцовством. Маршалл понимал это и знал, что он проиграл, потерял все.
В ванной звучит смех Клэр. Ее рука лежит у него на плече, а он прижимает Ноя к груди. Клэр обнимает его сзади. Мать, отец и голенький ребенок в завитках пара.
К горлу подступила тошнота, Маршалла вырвало в унитаз. Он вышел из душевой.
Комната в мотеле была маленькой, с голубыми стенами. Подняв покрывало, Маршалл стряхнул с накрахмаленных простыней брошюры, посвященные Норт-Бенду и Снокуолми Фоллс, и залез под одеяло. Согрелся. По телевизору шла серия «Идеальных незнакомцев», снаружи ветер качал деревья. Ноутбук стоял на полу, слайд-шоу с фотографиями Ноя и Клэр сменилось снимком уходящих вдаль полей.
Глава 31
Долгая, изматывающая поездка из Ванкувера в Сиэтл на «Грейхаунде». Перед тем как войти в автобус, он на миг заколебался, отшатнулся от вырвавшейся изнутри канализационной вони. Паспорт в руке был горячим и тяжелым.
Сиденье водителя пустовало, переднее окно покрывали разводы.
«Развернись и уйди», — сказал голос у него в голове.
Я ничего плохого не делаю.
Еще как делаешь. Ломаешь себе жизнь.
— Ты запрыгиваешь, сынок, или будешь стоять, пока не станешь таким же, как я? — спросил старик у него за спиной. С клетчатым платком поверх рта, он опирался на трость. Выцветшие голубые глаза смотрели на Маршалла без тени гнева — так, словно старик видел все, что с ним случилось, и все, с чем ему предстояло столкнуться. И переживал за него.
Еще одна возможность повернуть назад, возвратиться в Ванкувер и позвонить в полицию. Набрать номер Клэр и на этот раз не вешать трубку. Сказать ей, что их сын не покончил с собой.
Нет, его убили.
Но Маршалл не сделал этого. Он вошел в автобус и занял место, ни слова не сказал, пока они не пересекли границу. Здания убегали вдаль, дороги расплывались серым маревом. Их окружили деревья. Много деревьев.
Все это время тошнота терзала его, скручиваясь в животе, словно пружина, и без предупреждения разжимаясь. Футболка прилипла к телу, когда он вышел из автобуса и взял багаж. Его лихорадило.
Над Маршаллом возвышался Сиэтл. Здания были огромными, а он — крохотным. Ничтожным.
Маршалл остановился, чтобы выпить кофе, перед тем как сесть в забронированную машину. Кофе «Сиэтлс бест» походил на сладкую воду, а веселенький интерьер кафе раздражал. Работник развешивал по залу рождественские украшения. Обрывок мишуры приземлился у локтя Маршалла, но мужчина слишком испугался, чтобы его стряхнуть. Ленточка сверкала на солнце, слепя глаза. Он поерзал на сиденье, пытаясь стряхнуть ощущение, что мир вокруг расползается по швам. За столиком напротив сидела женщина средних лет, в футболке с кричащей надписью: «КТО ПРИКОНЧИЛ ОСАМУ? МЫ!»
Зачехленный ноутбук лежал у него на коленях. Внутри были письма.
Он взял машину в «Гертце», красную «Шеви-Импала». Женщина за стойкой смерила его таким взглядом, словно догадалась, что он задумал. Маршалл выехал из города, всю дорогу жуя аспирин и то и дело вглядываясь в зеркало заднего вида.
Деревья. Дугласовы пихты, растущие кучками на ветру. Покрытые туманом горы.
Тошнота не унималась.
Ты заработаешь рак.
Хорошо.
Маршалл проехал мимо указателя «Добро пожаловать в Норт-Бенд». Вечерело. Он не смог найти свой отель и остановился у продуктового магазина спросить дорогу. На женщинах за прилавком были одинаковые клетчатые мужские рубашки.