— Мы тут просто сидим, — сказала Клэр, — Бенни и я, сплетничаем, и я решила с тобой кое-чем поделиться.
— Передавай ему привет.
— Бенни, он передает тебе привет.
Шуршание в трубке.
— Привет, Маршалл.
— Он говорит: «Привет».
— Я слышал. Давай, раскрой карты.
— Плохие новости. Ракель, из отдела переводов… Помнишь, я тебе о ней рассказывала?
— Ага, милая индианка.
— Да. У нее обнаружили рак груди.
— О… Это ужасно.
— Не то слово. Мы собираем деньги ей на цветы и на открытку, и от этого я чувствую себя дурой. Разве цветы ей помогут? Конечно, это милый жест, но все кажется таким… Черт, не знаю.
— Я понимаю. Она на работе?
— Конечно, нет! Луиза рассказала нам сегодня. Она взяла больничный, и я не думаю, что мы ее снова увидим.
— Вот дерьмо. Медвежонок, ты в порядке?
— Я? Да. К черту все. Хочешь помочь человеку и не можешь. Я чувствую себя просто ужасно. Мы общались с ней много лет, а эта мерзость все росла у нее внутри.
— Послушай, может, тебе стоит забыть про магазины и просто вернуться домой? Давай выпьем пива, посидим в обнимку. Давно такого не было. Отправим Ноя наверх, пусть смотрит телевизор с Сержантом Саб Зиро.
— Нет, все правда в порядке. Ты видел его ботинки? Марс, это кошмар! Ему нужны новые. К тому же, я думаю, мне самой не повредит шопинг-терапия. Ты не против?
— Детка, не нужно спрашивать у меня разрешения, если хочешь что-то купить.
— Да, знаю. Просто мне это важно. Не хочу, чтобы ты думал, будто я делаю что-то за твоей спиной.
Иногда ее беспокойство из-за внешнего вида обретало голос — в нем появлялись нотки усталости. Вот как сейчас.
— Клэр, — начал Маршалл, — все в порядке. Отправляйся и хорошо проведи время. Увидимся дома, ладно?
— Без проблем. Спасибо, Марс.
— Осторожнее за рулем.
— Ты тоже. Увидимся.
— Ладно, пока, — сказал он, захлопывая мобильник-раскладушку. Часы показывали три пятнадцать.
Глава 3
Клэр сняла наушники и бросила их на полку. Перед глазами стояли раковые опухоли и изношенные ботинки сына.
Ной не разговаривал с ними уже два дня, лишь угрюмо молчал. Если он и смеялся, то только когда оставался один. За две недели до этого Клэр вошла в гостиную и услышала, как он хихикал над выпуском «Самых забавных домашних видео Австралии», но стоило ей сесть рядом, чтобы предложить ему чашку горячего шоколада, как смех стих. Что еще хуже — сын напрягся, когда она прикоснулась к нему. Обидная реакция для любой матери.
Незаметно Ной словно обрел способность высасывать жизнь из комнаты. Клэр было больно за ним наблюдать. Ее мальчик не всегда был таким отстраненным. Еще недавно он разговаривал с ней обо всем на свете.
Но связь оборвалась. Теперь Ной большую часть времени проводил в местной библиотеке рядом со школой, возвращаясь домой к ужину в шесть тридцать. Он молча ел, отвечая на вопросы односложно или упорным «Не знаю».
Эти два простых слова резали ее, словно нож.
Клэр и Маршалл смирились с тем, что их сын достиг возраста, когда родители уже на так важны, как прежде. Клэр рассказывала об этом друзьям, но вместе с сочувствием слышала от них одно и то же: он взрослеет, это переломный момент в отношениях между родителями и ребенком. Ной был их единственным сыном, и скучать по нему было для нее так же естественно, как дышать.
— В чем дело? — спросил Бенни.
Клэр повернулась к коллеге, двадцатипятилетнему привлекательному мужчине. В нем текла китайская и малайская кровь, хотя родился и вырос он в Мельбурне.
Бенни взглянул на нее сквозь стекла дизайнерских очков, которые увеличивали его карие глаза. Он был одной из причин, по которым она терпела эту работу, политику офиса и однообразные, изматывающие задания. Бенни всегда мог ее развеселить. В последнее время ей этого не хватало.
— О, ничего, — ответила Клэр, пожав плечами, и стала рассматривать стену перед собой. На ней висели открытки с благодарностями, график работы, образцы документов и калейдоскоп разноцветных стикеров, а еще половинка старого полароидного снимка — юная Клэр на фоне города. На маленькой полке стоял бонсай, его ствол, похожий на кривой палец, тянулся к лампам.
— Как муженек? — спросил Бенни.
— Маршалл в порядке. Только закончил работать.
Бенни наклонился вперед в кресле, протирая очки маленьким синим платком.
— Маршалл. Маршалл. — Он хитро улыбнулся.