Глава 43
Таким теперь стал мир Маршалла.
Глубины подвала, не знавшие ни дня, ни ночи — только звезды из осколков витражных стекол и парящие в пустоте обломки. Дерево стонало, трубы стучали во мраке. Его голова без конца кружилась, Маршалл чувствовал себя космонавтом, уплывшим в открытый космос, и его единственным компаньоном на часы или, быть может, дни стало сожаление. До самого конца. Его трясло от печали: тоска превозмогала голод, вгрызалась в самые кости. Каково это — умереть? Встретит ли его свет в конце тоннеля, или просто опустится тьма? Маршалл надеялся лишь, чтобы старое клише не оказалось правдой и жизнь не промелькнула у него перед глазами. Он не хотел заново переживать любовь и утраты, вспоминать все совершенные им ошибки.
Ной. Клэр.
Их лица превратились в солнце, к которому он, кружась, приближался.
Глава 44
Пульсирующие синяки.
Пульсирующая боль.
Картинка перед глазами тоже пульсировала: то расплывалась, то становилась четкой. Перед ним появилось лицо. Сэм в форме с эмблемой католической школы, вышитой на нагрудном кармане. Маршалл видел, как он принес в подвал карточный столик и поставил его у стены справа.
Говорить было трудно. В ушах шумело.
— Что ты делаешь?
Ответа не последовало, хотя мальчик обернулся и посмотрел на Маршалла. Бесстрастно.
Сэм взбежал по ступеням, полный энергии, и несколько минут спустя вернулся с диапроектором. Прибор был тяжелым, но мальчик перехватил его поудобнее и уверенно спустился в подвал.
— Зачем это? — Маршалл захрипел и откашлялся. — Пожалуйста, скажи мне, Сэм.
Маршалла не удивило молчание, но все же он начал раздражаться.
— Черт возьми, скажи мне, что происходит.
Сэм поставил прибор на стол и развернул его к матрасу на противоположной стене. Он установил слайды в круглые отверстия и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.
Маршалл слушал дыхание мальчика.
Сэм щелкнул костяшками пальцев и пошел к нише под лестницей. Послышался лязг металла — хлопнула крышка ящика для инструментов. Маршалл вытянул шею, чтобы увидеть, что происходит, но веревки в буквальном смысле держали его на коротком поводке.
— Что ты делаешь?
Мальчик снова вышел на свет, таща за собой удлинитель. Провод вился по полу, словно змея, щелкал, как скакалка.
«Наша мама рядом живет…»
Он на школьном дворе в Джеймсбридже. Жарко.
«Поцелуи всем раздает…»
Им запрещают выходить на улицу на большой перемене без шляп с широкими полями. Некоторые школьники едят свои бутерброды в классе.
«Встретила парня, с ним ушла…»
Двое ребят прыгают через скакалку на асфальте перед ним. Маршалл стоит в стороне, ждет нужного момента.
«Позабыла нас до утра!»
Если он ошибется, веревка стегнет его по голове или лодыжкам и игра закончится.
— Давай, Марс! — кричит кто-то.
Он сглатывает, призывает всю храбрость и прыгает.
Вспышка света, треск электричества: Сэм подключил проектор к удлинителю. Он отпрыгнул в сторону — его дыхание сбилось, — нажал на кнопку, и стену напротив залил ослепительный свет. Через секунду подросток выключил проектор.
— Можно мне воды? — решился попросить Маршалл. Перед глазами еще плавали пятна.
Когда зрение восстановилось, он увидел перед собой Сэма. Мальчик протягивал ему грязный стакан.
Маршалл поднял глаза, истекая слюной.
Он выглядит как Ной. Если бы тот вырос.
У обоих робкие, опущенные глаза. Длинные ресницы.
Маршалл давным-давно забыл, как выглядел его сын. Ной превратился в воспоминание, сотканное из других воспоминаний. Если бы Маршалла спросили о сыне, он бы, конечно, описал его, вплоть до носков, которые тому нравилось носить. Но это было лишь эхо, не настоящий Ной. Время разрушало память кусочек за кусочком, пожирало прошлое, однако Сэм пробудил в Маршалле что-то, разжег искру, которая высветила лицо Ноя, словно оно пряталось по углам темного подвала все последние дни. Маршалла это пугало, но он был почти благодарен мальчишке за произошедшую в нем перемену.
А еще — за воду. Край стакана коснулся его губ. Маршалл пил жадно, большими глотками. Вода струилась по его подбородку, когда подросток попятился и отвернулся, перебрасывая стакан из руки в руку.
Влага бежала по пищеводу, наполняя Маршалла энергией, придавая сил. Чудесный вкус.
— Спасибо.
Сэм замер.
Маршалл видел, как его лопатки проступают сквозь ткань школьной формы. Он содрогнулся, словно в него вонзилась одна из игл отца мальчика, задержал дыхание.