- Подождите! – крикнула Скрипта. – Может быть, мы просто потребуем виновника на расправу? Мы же никогда не воевали друг с другом…
- У нас прекрасная кавалерия, нам нечего бояться.
- Но мы же не варвары, - попробовал сказать хозяин. – Дочь дело говорит.
- Ладно, дадим им шанс, - согласился кто-то.
- Не стоит! - крикнули другие
- Нет! - вторили третьи.
- Да! - зал распяли крики, парламентеры наваливались друг на друга, силой заставляя принять их мнение. Почти завязалась драка.
- Нет!
- Да, - спокойно, но громко сказал самый старый член Парламента, уже слабовидящий Бьёр. Его мнение считалось авторитетным, если он хотел его озвучить. – Мы потребуем голову этого мальчишки или сожжем Арадон до тла!
VIII глава
Кто, злом владея, зла не причинит,
Не пользуясь всей мощью этой власти,
Кто двигает других, но, как гранит,
Неколебим и не подвержен страсти, -
Тому дарует небо благодать,
Земля дары приносит дорогие.
Ему дано величьем обладать,
А чтить величье призваны другие.
Лелеет лето лучший свой цветок,
Хоть сам он по себе цветет и вянет.
Но если в нем приют нашел порок,
Любой сорняк его достойней станет.
Чертополох нам слаще и милей
Растленных роз, отравленных лилей.
Шекспир, сонет 94
Легкий первый снег падал на черную землю. Ненастье удивительно рано застигло Кастлчерри, расположившегося всего лишь в двухстах километрах от океана. Ветер приносил мелкие снежинки через открытые окна, заставляя малышек немедленно таять на каменном полу. Серость и мрак поселились в стенах замка.
Ингольф сидел у костра, молча уставившись на игру пламени. Его мысли, успокоенные треском горящий полений, наконец-таки приобрели здравомыслие. С отъезда последний гостей прошла уже целая неделя, а он все никак не мог найти покоя после встречи с ней… Рыжая незнакомка, кружащая по замку, как эти замысловатые снежинки, с первой встречи покорила сердце юноши. Карина. Цвет осенних листьев и пряные ароматы лета заключились в этом имени. Ингольф видел, что селемлянка по вечерам наведывалась к Аарону, чтобы справиться о его здоровье. Это было на удивление мило, и молодой человек пожалел, что он ничем не болен, чтобы удостоиться больше ее внимания. Днем же он всячески пытался произвести на нее впечатление: местами оказанной помощью или усмирением своего якобы буйного коня, который, на самом деле, был одной из самых покорных лошадей Кастлчерри, да и всего Арадона в общем. Иногда Ингольфу даже казалось, что Карина ласково и снисходительно улыбалась ему во время кратких бесед.
В любом случае, девушка покинула замок неделю назад, подарив молодому человека самую красивую на свете улыбку, заставившую его сердце биться быстрее. Ингольф стоял рядом с братом, провожая последних гостей. Аарон хотел было сам помочь Карине взобраться в ее экипаж, но здоровый Ингольф сумел его опередить. Старший лишь ухмыльнулся, поцеловав ее руку на прощание, и немедленно скрылся в замке. Ингольф же наблюдал за удаляющейся каретой с болью в сердце. Да, первая влюбленность настигает молодых людей так же неожиданно и немилосердно, как снега в осеннюю пору.
- Вставай, отец возвращается, - в библиотеку вошел Аарон. Его лицо было невозмутимым, хотя внутри все сжималось от боли: пораженная рука восстанавливалась не самым лучшим образом, так что Альф отправил за своим отцом.
- Не хочу, - равнодушно повел плечами Ингольф. Везде, кроме как вблизи камина, было промозгло.
- Это не уважение, - с трудом скрывая гнев, ответил Аарон. Зачастую, младший брат мог вызывать только раздражение. Болезненный с виду, неотесанный, он был белой вороной в семье Саледоньер.
- Отец же не выходит здороваться со мной, когда я возвращаюсь с охоты, - бросил Ингольф.
- Не заносись!
- Хотя… - по лицу младшего брата пробежала светлая мысль, заставляя его преобразиться. Идея, ясная, как день, пронеслась в его сознании, охватывая все сознание, забираясь в каждый уголок. Аарон лишь скривился, когда Ингольф резко вскочил и побежал к дверям. Юнцы.
Мужчина среднего роста, чуть ниже своих обоих сыновей, демонстративно равнодушно прошагал мимо них в стены своего замка. В каштановых волосах седина поселилась лишь на висках, но практически полностью окрасила густую бороду. Спина прямая, широкие плечи. Лицо, даже несмотря на печать лет, оставалось по-юношески красивым, хотя былой задор давно прошёл. Золотисто-карие глаза в оправе густых ресниц, которым завидовали раньше все молодые девушки Арадона, смотрели на мир грозно и немного отрешенно, что придавало всему облику немного загадки. Сэр Аркелл Саледоньер любил только три вещи: охоту, политику и своего старшего сына. Трудно сказать, были ли в душе этого человека добрые и благородные чувства или он все делал из какой-то личной выгоды. Но как бы то ни было, все подчиненные, от малого до старого, любили своего господина за его неизменное участие в любых более-менее значимых событиях Кастлчерри.