Тем не менее, появился и последний герой сцены. Он нехотя, морщась, выглянул из кареты. Дождь сразу же обрушился на русые кудри, и их владелец нетерпеливо тряхнул головой, обрызгав недовольное лицо спутницы. Молодой человек, ровесник девушки, открыл дверь и ловко выпрыгнул наружу. Он грубо потянул тонкую руку под навес конюшни, который, тем не менее, не скрывал пару от взгляд незнакомца. Парень смягчился, прижался губами к мокрому лицу подруги. Они целовались несколько долгих минут, от чего у незнакомца побелели костяшки пальцев, которыми он сжимал перилла. Потом молодой человек отстранился, на несколько секунд исчез в конюшне и вернулся с гнедым конем. Он еще раз поцеловал девушку, отвесил поклон, вскочил в седло и умчался галопом в серый недалекий горизонт.
Санжейка простояла так около минуты, будто надеясь, что молодой человек вернется. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, но дождь был немилосердно холоден. Окончательно продрогнув, девушка бросила взгляд наверх и увидела пару настороженных глаз, которые без всяких зазрений совести наблюдали за одинокой фигурой. Незнакомец не дрогнув выдержал этот маленький безмолвный поединок, а потом резко развернулся и исчез в своих покоях. Терзаемая смутными сомнениями, и Санжейка покинула двор.
***
Ростки пшеницы покорно склонялись под тяжестью ветра, расчёсывающего поле невидимыми пальцами. Сорняки же, сухие на самых концах, но с все ещё живыми корнями, напротив, горделиво и словно бы осудительно качали своими опавшими цветами. Вечерние облака в перемешку с легкими тучами пытались украсть золотой свет солнца у этого дня. Маленькая птичка с черно-серыми перьями выпорхнула из колосьев, сделала два ловких кольца в воздухе по только ей известной причине и, слегка подпрыгивая на порывах ветра, быстро замахала крыльями в сторону леса. Через минуту её крошечная фигурка полностью исчезла на фоне далеких деревьев.
Огромный вишнево-гнедой жеребец недовольно фыркнул и переступил с ноги на ногу, зажевывая простой трензель. Он уже давно понял, что с новой хозяйкой будет сложно бороться. Животному было никак не понять, от чего девушка требовала остановок посреди поля и по несколько минут вглядывалась вдаль, не давая ему самому жевать траву. Не то, что предыдущая, которая давала мчаться во весь опор по лесам, прыгать через ограды и никогда лишний раз не останавливалась. Иногда нужно было бежать несколько часов без отдыха до тех пор, пока сердце почти не выпрыгивало из груди, изо рта клубнями не вываливалась пена, а ноги не подкашивались от усталости.
Санжейка наконец-то вернулась к реальности, когда едва на соскользнула с лоснящейся шкуры жеребца, потеряв баланс. Она пыталась привыкнуть ездить без седла, как учил отец, но это умение давалось ей с трудом, как и управление именно этой лошадью. Более того, девушка никак не могла понять, от чего она должна пол дня проводить верхом, когда душа просит рисовать... Пейзажи, людей, не важно! Лишь бы рисовать... Лишь бы прикасаться кистью к чистому холсту и отражать на нем свои мысли. Наверное, отец решил приучить дочь быть внимательнее, подарив ей горячее животное, некогда принадлежащей старшей сестре, стараясь из первой сделать идеальную копию последней.
Вечер для Санжейки всегда наступал слишком быстро, да и этот раз не стал исключением. По солнцу она определила, что гуляет уже около трёх часов и, вполне возможно, опоздает к ужину. Скрутив свои длинные русые волосы в тугой узел, девушка повязала их символической яркой ало-желтой повязкой, характеризующей принадлежность ее семьи к Селему. Родители с детства учили своих детей, что все люди, живущие в этих землях, должны иметь отличительные знаки, дабы всякая нечисть не утащила таковых в свое темное логово. Обычно рассказы сопровождались эмоциональным описанием встреч с такими существами во снах, которые вновь и вновь предупреждали людей сторониться их места обитания.
Предания, передающиеся из уст в уста, рассказывались строго на ночь, когда в стенах дома перестает гулять ветер, ибо все окна и двери наглухо заперты, а комнаты освещают небольшие свечи в причудливо кованных подставках. Дети лежат в своих кроватях, закутываются в одеяла, несмотря на жару, и тихо-тихо слушают мать или бабушку, которые, удобно разложив на соломенных матрацах пышные пестрые платья, не торопясь, делятся своими историями. Иногда слышны тихие песни, больше похожие на свист ветра в щелях, нежели на человека.