Учитель остриём деревянного меча прочертил практически ровную линию длинной в несколько метров и дал указ ученикам разойтись по позициям. Слуги подали молодым людям легкие доспехи - две тонкие железные пластины, защищающие грудную клетку, живот и спину, - а сами надели на заострённые концы копий губки, смоченные в крови козлят : самодельная краска служила индикатором степени поражения противника и силы удара.
- Приготовьтесь! - громко крикнул дацианец, заняв место по середине линии. Слов худощавые смуглые на груди он мутными карими глазами быстро оценил готовность учеников, и равнодушно кивнул. В ту же секунду четыре пары ног оторвались от земли и понеслись навстречу друг другу. Магни слегка наклонился вперёд, удерживая равновесие за счёт бёдер, а Ингольф привстал на стременах, что потенциально делало его положение менее устойчивым. Оба до потери чувствительности и белых костяшек сжали копья, с молодых лбов капал пот.
Треск. Кобыла Магни на долю секунду быстрее пересекла середину, и Ингольф, только занявший боевую позицию, дабы раньше не потерять равновесие, едва успел заметить летящий на встречу красный шар и, накренившись вправо, позволить ему проехаться по плечу, оставляя жирный алый след на рубашке. Заострённый конец копья, хоть и прикрытый губкой, тупой болью врезался в тонкую аристократичную кожу и проскрежетал по ней глухим криком нервных окончаний. Закрытая рана мгновенно заполнилась изнутри кровью, чтоб впоследствии стать огромным лилово-чёрным синяком на двух третях плеча. Оглушенный, но все же удержавшийся в седле, Ингольф, выбросив своё бесполезное копьё, едва выпрямился обратно, но не смог проконтролировать выражение лица: оно исказилось от боли и обиды, так что слуги готовы были поспорить, что если бы не присутствие посторонних, их хозяин разрыдался бы, как младенец.
Магни почувствовал, как всю его левую сторону окатывает волна секундной жгучей боли, когда его тело судорожно пыталось не оказаться в воздухе. Чрезмерное напряжение как будто сломило все кости, мышцы одеревенели, а лошадь, почувствовав потерю контроля, готова была нестись во всю прыть, если бы ей на встречу не вышел дацианец. Раскинув иссушенные старческие в льняном синем балахоне руки, словно крылья, он твёрдым шагом двинулся на встречу истерившему животному, которое, описав широкую дугу, проверившего всадника на прочность, устремилось в обратную сторону - там была конюшня.
Увидев препятствие, кобыла резко остановилась, почти присев на задние ноги, от чего Магни очень сильно дернулся в седле и, если бы не лошадиная шея, успешно свернул себе что нибудь, перекувырнувшись через голову от толчка. Фыркнув и зажевав трензель, животное выпрямилось, а всадник наконец таки смог выдохнуть - он не дышал уже пару секунду, ставших вечностью. Учитель опустил руки и отступил в сторону, пропуская их.
- Отличный бой, - прохрипел Ингольф, подъезжая к другу. Плечо нещадно болело и нуждалось в лечебном прикосновении какой-нибудь хорошенькой служанки. Но бросать поле боя и убегать, поджав хвост, в поисках утешения никогда не было написано на роду семейства Солидоньер, так что, пересиливая боль, младший брат Аарона выдавил добродушную улыбку. - Ты молодец, Магни! Нужно почаще тренироваться!
- Спасибо, - послышался ответ. Магни не хотел смотреть другу в глаза и видеть лицемерие - оно и так сквозило в словах. Даже если Ингольф просто молча улыбался, калека знал, что любая эмоция друга кроме всепоглощающего гнева и обиды будут не искренними.
- Мы увидимся сегодня вечером? - спросил младший наследник Кастлчерри приглушенным тоном так, чтобы его услышал только Магни. Несмотря на злость, Ингольф все еще ждал долгожданной встречи с Обществом. Когда как не сейчас строить планы, когда отец проводит много времени в чужих замках, ожидая возвращение любимого сыночка, пропадающего неизвестно где?
- Сегодня? - нахмурился Магни. Лир к нему так и не приходил, а Кьярра изредко бросала ошметки информации, как голодной собаке куриные кости. Опрометчивое обещание, данное две недели назад, должно было быть выполнено, иначе Ингольф разорвет друга на куски и придумает какую-нибудь жестокость в наказание. И отдалит от себя, что точно неблагоприятно на его потенциальной карьере в Обществе Крика и Шепота. Надеяться на чудо? Вряд ли. Магни обладал изрядной долей скептицизма и глотал его ложками, как только находил чужое мнение о каком-либо необъяснимом вопросе. Но ответить прошлось то, что от него ожидалось. - Конечно. Ты помнишь, в десять?