Гермиона смеется, когда Драко снова брызгает ее с головы до ног. Смех этот получается не совсем естественный, но она одна это, кажется, понимает. После экскурсии Гермиона хватает Драко за запястье и, сияя улыбкой, сообщает его отцу, что они направляются гулять.
На деле она бежит из этого музея, бежит и не оборачивается, только бы поскорее попасть на свежий воздух. Она старается дышать полной грудью, насыщая организм кислородом, чтобы чувство тревоги поскорее прошло.
Легче ей становится, но далеко не сразу.
Мысли возвращаются к старинной картине, легенде, которую рассказал ей Северус, и горечью в его голосе, который не идет у нее из головы. Гермиона качает головой, прогоняя эти мысли и образы.
Это все ерунда, мелочи. Просто хозяин дома оказался излишне эмоционален в этот момент. Непозволительная роскошь для затворника и, по совместительству, преподавателя по итальянскому.
Грейнджер успокаивается после второго коктейля, который ей оплачивает симпатичный итальянец с подтянутым смуглым торсом. Навязчивая идея соблазнить хозяина дома вновь возвращается на круги своя.
От этого Гермионе становится легче.
— Грейнджер, — строго произносит Драко, — это еще что такое? — указывает он на бокал.
Гермиона, оглянувшись через плечо, получает подмигивание от парня, который оплатил ей коктейль.
— Подарок от поклонника, — подмигивает другу она и кладет трубочку в рот. — Кажется, я ему понравилась.
Драко фыркает.
— Ты всем нравишься, Грейнджер, — выплевывает он и забирает у нее бокал, — сама же об этом знаешь.
Гермиона смеется, когда наблюдает за тем, как Драко бросает на итальянца свирепый взгляд, потягивая из трубочки коктейль. Парень бледнеет на глазах и, поднявшись с места, уходит в другую часть барного шейка.
— Малфой, если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты ревнуешь, — снова забирает она стакан и допивает остатки ликера с сиропом брю кюрасао.
Драко морщится.
— Хрени не говори, — выплевывает он. — Делать мне больше нечего.
А на деле он уже в красках может представить, как душит гребаного придурка собственными руками за его похотливые взгляды в ее сторону. Гермиона не глупая девчонка, она умная, чертовски умная, но порой не замечает очевидных вещей.
Или не хочет замечать.
— Искупаемся еще раз и пойдем домой? — предлагает Гермиона. — Твой отец сказал, что будет сегодня жарить стейки.
Драко бросает на подругу взгляд. Внезапно брошенное «домой» режет слух, но парень предпочитает думать, что говорит она это на автомате. Что является правдой. Малфой встает на ноги и потягивается.
— Кто последний — не пьет три дня, — произносит он и тут же срывается с места.
Гермиона с грохотом ставит стакан на барную стойку и тут же срывается с места, не сдерживая смеха. Разумеется, до воды она добегает первая. Разумеется, в этом споре проигравших не будет.
Они плавают около получаса, Драко выполняет дневной план полностью, потому что выпивает несколько коктейлей, нежится на солнце и пару раз топит Грейнджер в океане. Гермиона в долгу не остается. Парня ожидает та же участь.
— Мать твою, — закашлявшись, выныривает из воды Драко, — Грейнджер, я когда говорил, чтобы ты села мне на лицо, то имел в виду совсем не это.
Гермиона смеется, покачиваясь на волнах, и убирает мокрую челку Драко в сторону. Сейчас так хорошо, так спокойно на душе. Словно все так, как и должно быть. Будто она здесь, чтобы научиться воспринимать друга не как пацана, который вытирал о подол ее платья козявки.
— Чего ты смотришь так, Грейнджер? — прищуривается Драко.
Гермиона улыбается.
— Я безумно рада, что ты сейчас здесь со мной, Малфой, — произносит она.
Драко, явно не ожидающий такого ответа, фыркает и брызгает девушку снова. Гермиона едва успевает закрыть лицо ладонями.
— Опять твои нежности, Грейнджер! — рявкает он и направляется в сторону выхода на берег.
Гермиона покачивается на волнах, не идет следом. Знает, что сейчас он скажет это. Гермиона улыбается. Драко оборачивается через плечо.
— Я тоже рад, Грейнджер.
Тяжело у них обоих с этим. С выражением чувств.
Ближе к вечеру они приходят к дому открывают калитку. В воздухе витает аромат жареного мяса. Кажется, они приходят как раз вовремя. Люциус машет с заднего двора щипцами для переворачивания мяса и сияет улыбкой.
— Вот и вы! — восклицает он. — Как погуляли?!
— Отлично! — сухо бросает Драко, направляясь к дому. — Сейчас только переоденемся и спустимся!
Люциус что-то кричит в качестве одобрения и возвращается к работе. Гермиона переводит взгляд на хозяина дома, задумчиво смотрящего перед собой и крутящего между пальцами ножку бокала с красным вином. Она намеренно стоит и ждет.
Ей нужно, сейчас. Когда она такая. Мокрая, довольная, без верха купальника, лишь в майке, намертво прилипшей к телу, и с растрепанными влажными кудрями.
Ты посмотришь. Все смотрят.
И он оборачивается.
Взгляд его отличается от всех остальных. Гермиона видела сотни взглядов на себе. Мужчины смотрят на тело, его изгибы — слишком плавные и не до конца женственные для семнадцати лет, — на бедра, грудь, губы.
Гермиона знает все эти взгляды, а его… Его взгляд. Он смотрит только ей в глаза, всепоглощающие и чисто. У Гермионы появляется чувство, что она уже видела этот взгляд раньше. И не один раз.
Смотри на мое тело.
Северус этого не делает. Он смотрит на ее душу.
Гермиона отводит взгляд первая, чего не делает никогда, и сжимает губы, направляясь в дом. Это все просто какой-то бред! Так не бывает. Ей надо сделать первый шаг самой, причем незамедлительно.
Она получает все, что хочет. Сейчас она хочет его.
Переодевшись в свободную светлую блузку и шорты, Гермиона поправляет макияж и спускается вниз, выходя на улицу. Пока она спускается по лестнице, расстегивает две верхние пуговицы, чтоб наверняка.
Драко уже сидит за столом, нарезая мясо на своей тарелке. Стол в беседке прямоугольный, и Малфой младший определенно ожидает, что Гермиона сядет к нему, но у нее свои планы на этот отпуск. Ей надо добиться своего.
Такая уж вся ее сущность, и Драко сам ее в ней взрастил.
Поэтому Грейнджер садится напротив Драко, по правую руку от хозяина дома.
— Какого хрена? — разводит в стороны руки Драко.
— Не выражаться, — одергивает его Люциус.
— Правила хорошего тона, вообще-то, — деловито замечает она. — Я должна сидеть напротив тебя.
Драко закатывает глаза, но слово вставить не успевает.
— Я как раз начал рассказывать историю о том, какой была наша студенческая жизнь в университете, — держит в руках бокал вина Люциус.
— Расскажите, пожалуйста, — кладет руки на стол Гермиона, — очень интересно!
А сама показывает Драко, чтобы тот налил ей бокал красного сухого. Малфой младший ловит ее улыбку и выполняет просьбу. Вечер начинается с приятной ноты. Люциус без конца что-то рассказывает о студенческой жизни, Драко иногда вставляет свои пять копеек, Северус только улыбается, кивая на рассказы старого друга, но участия в разговоре не принимает.
От затворника дома веет таинственностью, Гермиона чувствует это моментально. Но это другая таинственность, совсем не такая, которая исходит от беспросветно глупых представителей мужского пола.
Гермионе хочется узнать все его секреты.
Она весь вечер старается быть частью разговора и компании, но со временем, находясь так долго с объектом своего желания, выпадает из реальности. Ее необъяснимо, чудовищно тянет к этому человеку.
Мне просто надо с ним переспать. И все будет нормально.
Ей хочется его коснуться. У нее никогда в жизни не появлялось такого желания. Провести кончиками пальцев по его щеке, его волосам. Сжать пальцы руки. Это желание кажется почти физически необходимым. Так сильно, что у нее не хватает слов, чтобы это выразить.
Я не могу дышать.
Возможность предоставляется невероятная. Гермиона делает нервный глоток вина, не чувствуя его вкуса, сглатывает собственный пульс и бросает быстрый взгляд вниз. Руки хозяина дома свешены по обе стороны кресла, сам он увлечен рассказом старинного друга.