Он смотрит на нее, не отрывая взгляд.
И этот взгляд означает: Ты снова все поняла.
Она смотрит на него, покачиваясь в танце.
И этот взгляд означает: Кажется, я снова люблю тебя.
Дорога до отеля совсем не откладывается в воспоминаниях. Гермиона стоит перед зеркалом в своем номере и заламывает пальцы от тревоги и волнения. Так больше не может продолжаться. Оно уже здесь, Оно дышит им обоим в затылок, от Этого никак не убежать.
Так чего же ты ждешь?
Она сглатывает и хватает с тумбочки карточку, направляясь к выходу. Открыв дверь, Гермиона уже собирается направиться к лестнице, как вдруг слышит звук открывающейся двери совсем рядом. Недолго думая, она в несколько широких шагов отбегает к повороту и заходит за него, прислоняясь спиной к стене.
Шаги становятся все ближе, Гермиона слышит стук в чью-то дверь.
— Грейнджер? — шепот.
Гермиона вздрагивает, закрывая глаза и сжимая губы.
Это Драко.
Девушка чуть выглядывает из-за угла, смотрит на то, как Драко сжимает челюсти, опуская кулак на дверь. Желваки парня чуть дергаются, пока он ожидает с закрытыми глазами ответа, а после делает шаг назад и, пропустив платиновые волосы через пятерню, возвращается обратно в свой номер.
Гермиона чувствует, как в глотке долбит сердце. Хочется всхлипнуть, разрыдаться прямо здесь, скатившись по стене вниз, но от этого не будет никакого толку. Она лишь на мгновение обнажает зубы в плаксивом оскале, а после прикасается к губам тыльной стороной ладони и глубоко вдыхает.
Я проклята.
И срывается с места, сбегая по ступенькам вниз с бешеной скоростью. Она знает, в каком Он остановился номере. Не знает цифры, знает, где Его присутствие. Гермиона всегда его находит, он всегда находит ее.
В каждой из этих проклятых жизней.
Остановившись возле двери, Гермиона поднимает руку, чтобы постучать. Но не успевает даже раз прикоснуться к двери, потому что она сразу открывается. Гермиона чуть вздергивает подбородок, но бравады не хватает.
В глазах закипают слезы от осознания.
— Я здесь, — едва слышно произносит она.
========== 14. ==========
Комментарий к 14.
Читаем с: **Hans Zimmer — Time**
— Я здесь, — повторяет она, нервно кивнув.
Гермиона делает полушаг вперед, приподнимая голову вверх и не отрывая от него взгляда. Слезы жгут глотку от осознания. Северус протягивает к ней руки, мягко берет ее лицо в свои ладони, притягивая к себе.
— Я здесь, Северус, — шепчет она.
Он смотрит на нее, каждую черту ее лица, на брови, чуть нахмуренные и вздёрнутые от эмоций, россыпь веснушек на щеках, аккуратный нос. Смотрит в ее глаза, искрящиеся осознанием и дрожащие от дымки слез.
Гермиона обхватывает его запястья пальцами, чувствуя под ними его пульс, и с дрожью выдыхает, на мгновение прикрывая глаза. По щеке катится слеза, и Северус склоняется, осторожно прикасаясь к ней губами.
Девушка чуть всхлипывает, льнет к его ласке, закрыв глаза, просит его о прикосновениях. Таких необходимых. Таких жизненно, бесконечно необходимых. Северус чувствует на губах соль, внутри все дрожит.
— Я так долго ждал тебя, — шепчет он, прочерчивая кончиком носа дорожку по ее щеке. — Так долго…
Гермиона всхлипывает, приподнимаясь на носочки, и, потянувшись вверх, накрывает его губы своими. Создатель гневается, насылая на Италию очередную грозу, но это уже не имеет никакого смысла.
Оно начинает сбываться.
Снова.
Северус закрывает дверь номера и вновь тянется к ее губам. Гермиона хнычет в поцелуй, разрывается от всего, что происходит с ее телом и сознанием, обвивает руками его шею и позволяет подхватить себя под бедра.
Он медленно ведет ее вглубь номера, не в силах отпустить ее хотя бы на мгновение, потому что Время — всё, что у них есть. И все, чего у них постоянно нет. Он усаживает мягко Гермиону на стол, ведет руками по ее бедрам от колена вверх, проводит пальцами по талии и чуть сжимает ее.
Ты не сумасшедшая.
Гермиона удобнее садится на столе, позволяя ему устроиться между ее разведенных в стороны ног, и разрывает на мгновение поцелуй, потому что хочет смотреть на него.
Смотреть столько, сколько это возможно, потому что теперь все встает на свои места.
Она любит его.
Любит так сильно, так горько и отчаянно, что этому не подобрать слов.
Эта Любовь проклята по их вине, и им нести свое бремя наказания.
— Северус, — ей просто хочется назвать его по имени.
Потому что больше нет слов.
Она понимает, почему он всегда молчал с ней.
Для того, что происходит между ними, не нужны слова.
Это совершенно другой, иной уровень восприятия реальности, своего существования и предназначения.
Обречение падших.
Он делает это плавно и нежно.
Медленно расстегивает каждую пуговицу ее блузки, вынимая их из петель, пока она смотрит с бесконечной любовью на него. Гермионе кажется, что она сможет запомнить это перевоплощение так четко и ярко, что никогда и ни за что не сможет уже забыть.
Гермиона принимает правила игры, о которых ничего не знала.
Она знает, что Это случится, чувствует всем своим существом.
Поэтому любит его сейчас так, как никогда в каждой из жизней.
Северус снимает с нее блузку, целует светлую кожу ее плеч, мягко поддевает пальцами бретельки бюстгальтера и опускает их вниз. Гермиона закрывает глаза, плавно выдыхая от каждого его прикосновения.
Она касается пальцами его волос, дышит Им так, чтобы забились до отказа легкие, и снова оказывается в его объятиях, когда он берет ее на руки, чтобы отнести на постель. Северус осторожно кладет ее на белые накрахмаленные простыни, опустив руки по обе стороны от ее лица.
Гермиона держит его лицо в своих руках, убирает в сторону темную прядь волос и тянет его к себе, оставляя на губах проклятый, наполненный горечью и безграничной любовью поцелуй.
Я так виноват перед тобой.
Он тянется руками к пуговице на ее брюках с высокой талией, выдавливает ее из петли и тянет собачку молнии вниз. Гермиона прерывисто вздыхает, когда ноги обдаются прохладой ночи.
Гермиона усаживается на постели, подогнув под себя ногу, и берет Северуса за руку, потянув к себе, чтобы он сел рядом. Не теряя мгновения, она поддевает пальцами его футболку и тянет вверх, обнажая подтянутый торс.
Она на мгновение замирает, прикасается к его разгоряченной коже рукой и ведет пальцами вниз. Гермиона чувствует, как его потряхивает. Так им обоим и приходится постоянно жить. В вечном страхе за очередной день жизни, который может оборваться в любое мгновение для нее.
Я виноват в том, что был неосторожен, и теперь это наше бремя.
— Все хорошо, — кивает она. — Теперь я все поняла.
— Пока нет, — негромко отмечает он.
Гермиона чуть вскидывает брови.
— Я помогу тебе вспомнить всё, — шепчет он. — Если ты не хочешь этого, только дай мне знать.
Я привык с этим жить. Тебя на это обрекать против воли я не стану.
— Я хочу.
Она уверенно кивает, и Северус с болью вздыхает, обессиленно улыбаясь. В каждом ее перевоплощении есть что-то от прошлой жизни. Улыбка, тембр голоса, черты характера. Взгляд.
Ты такая смелая. Такая смелая, любовь моя.
Гермиона притягивает его к себе, укладываясь на спину. Обычно она всегда предпочитает доминирующую позицию, но… Сейчас она понимает, что раньше занималась просто сексом, а теперь происходит нечто другое.
Она занимается любовью.
Северус склоняется, устраиваясь между ее разведенных ног, и Гермиона, не сдержавшись, стонет, выгибая спину, когда первый толчок взрывает искры глубоко в душе. Складывается впечатление, что перед ними открываются невидимые двери, потому что необратимое сталкивается снова.