С тех пор прошло уже больше четырех месяцев, но каждое их свидание было словно первое. Павел буквально летел, в надежде увидеть, ту — ради которой, как ему казалось, он и жил на этом свете!..
…Вот и на этот раз — она ждала его, переминаясь с ноги на ногу на углу дома. Серое, длинное пальто и меховая шапочка. Ее стройненькая фигурка смотрелась каким то светлым и теплым пятном посреди декабрьского холодного дня. Клюфт подбежал и поцеловал Веру в щеку. Она, рассмеялась. Раскрасневшиеся румяные щеки и запах. Этот неповторимый запах ее волос! Они пахли лепестками розы. Они благоухали! Павел прижался к ней и втянул ноздрями холодный воздух. Он почувствовал, что она вздрогнула. Он еще сильнее обнял ее и потянул к себе.
— Паша! Паша! Это же улица! Люди смотрят! Перестань, — Вера с хохотом высвободилась из его объятий.
— Я так соскучился Верочка! Вечность, целая вечность прошла! Я соскучился! Пойдем ко мне?! Вера вновь расхохоталась и взяв, его за руку, потянула вперед. Ее ладонь была теплой. Павел ласково провел по ней пальцами. Вера вырвалась и побежала. Клюфт бросился за ней. И тут она неожиданно остановилась.
— Паша. Я ради тебя вон работу бросила. Отпросилась. Пойдем на нашу скамейку в парке.
— Холодно ведь, бельчонок! — он часто называл ее так. Бельчонок. Маленький пушистый зверек, ловко скачущий по веткам деревьев. Почему-то именно такая ассоциация возникала у Клюфта. Ему казалось, что она — маленькая и беззащитная девочка, которую все хотят обидеть.
— Пойдем, не замерзнем. Прогуляемся. Я хочу прогуляться, — капризно сказала Вера. Павел пожал плечами и пошел за ней. Она, взяла его под руку, и прижавшись, семенила рядом.
— Как ты съездил в Минусинск?
— Хорошо бельчонок. Хорошо.
— Я так переживала!
— О чем?
— Просто, ты же знаешь, я всегда переживаю — когда, ты, куда ни будь, уезжаешь. Мало ли что?! Павел остановился и обняв Веру поцеловал ее в мочку уха. Она вновь рассмеялась:
— Не надо так. Мне щекотно. Пойдем. Они медленно зашли в городской парк. Он казался уснувшим великаном. Пустые аллеи. Ели и сосны со снежными гирляндами на ветках — словно сказочные красавицы заколдованные неведомым злым волшебником, стояли вдоль аллеи.