— Вот, товарищи, вот! Есть, конечно, еще у нас негатив. Есть. Такие люди как Самойлова — могут вот парализовать работу целой краевой газеты! А, что такое газета? А? Газета — это рупор партии! Газета — это оружие! Стратегическое, идеологическое, оружие! И если ее парализовать — работу целой редакции, представляете, что может быть? А? Вот так то, товарищи! Вот так! А Самойловой это почти удалось! И, к сожалению — партийная, и комсомольские организации, долго тянули с тем, что бы сообщить нам о враждебной, и преступной деятельности Самойловой. Не хорошо это товарищи! Не хорошо! И вот я сегодня пришел сюда… — но тут нквдэшника прервали. Неожиданно, Клюфт поднялся и громко сказал. Он крикнул этому человеку, в кителе оливкового цвета, с красными, словно капли крови — петлицами, одну фразу. Павлу показалось, что он говорил целую вечность. Он вообще не понимал — почему он это сделал. Все было как во сне. Словно, кто-то неведомый, поднял его с кресла и заставил крикнуть эту фразу:
— А если она не виновата, в чем ее обвиняют, расскажите?! Майор молчал. Он стоял явно растерянный. Весь зал замер. Но, через мгновение, нквдэшник, пришел в себя, и виновато улыбаясь, ответил:
— Вообще-то, я не должен, перед вами отчитываться. Это может быть секретом следствия. И я могу сам нарушить закон. Но я сделаю исключение. Сделаю потому как — вы, не обычные люди. Вы бойцы идеологического фронта! Вы сотрудники газеты! Значит, вы имеет право знать эту страшную правду! И я скажу! Гражданка Самойлова оказалась немецкой шпионкой! Вот так-то товарищи! Она была руководителем одной из подпольных троцкистко — бухаринских групп, которые действовали в нашем крае! И сейчас — она называет имена своих сообщников и в ближайшее время — мы арестуем и их! Вот так-то товарищи — кого вы тут пригрели! Шпиона! Шпиона, работавшего на страну, где к власти пришли нацисты! Фашисты! Пришли те, кто помог задушить революцию в республиканской Испании! Вот так товарищи! В зале повисла гробовая тишина. Клюфту показалось, что он слышит, как у его коллег бьются сердца. Страх — неведомой пеленой опустился на помещение. Павел сам испугался, так, как не пугался не разу в жизни! Ему стало холодно от этого парализующего страха, затем бросило в жар! «Самойлова шпион! Германский шпион! Вот это да! А если это правда? Если с ней работали еще, какие-то помощники и они среди его коллег? Если они сейчас сидят в зале? Этот майор говорит о группе! Самойлова называет фамилии!»
Майор стоял довольный. Он ухмылялся и видел, что своей речью, всех этих людей, превратил — в забитых и робких существ, которые даже боялись дышать. Он стоял — как палач, возле плахи, с которой только, что, покатилась — отрубленная им голова. Нквдэшник продолжил:
— И я пришел к вам сюда сказать товарищи — что бы вы были более бдительными!
Более тщательно смотрели по сторонам. Слушали! И отсеивали все лишнее. И главное — чуть есть, какие-то сомнения относительно человека — сообщали нам. Мы то уж быстро примемся и выясним — враг он или нет! Тяжелые времена надвигаются товарищи! Империалисты всего мира — спят и видят, как задушить наше советское государство. Не удается извне — потому, как наша народная, рабоче-крестьянская, красная армия, непобедима! Эти капиталистические мракобесы пробуют задушить наше государство изнутри! Организуют саботажников! Организуют диверсантов и вредителей! Вся эта нечисть, пытается разладить наш быт, нашу промышленность, да и просто озлобить народ! Товарищи — сообщайте нам. Сам нарком внутренних дел, товарищ Ежов, поставил задачу — в ближайший год переломить хребет этой гидре троцкистско-бухаринской! И мы выполним задачу товарища Ежова — верного соратника и ученика великого Сталина! Майор вздернул руку верх. Пончикова ждала этого сигнала. Она соскочила и заорала, как раненный носорог:
— Слава Товарищу Сталину! Слава товарищу Ежову! Слава родной партии большевиков! В зале после клича комсорга, испуганно подскакивали с мест. Митрофанов взвизгнул, вторя Пончиковой:
— Смерть врагам народа! Но его лозунг никто не подхватил. Испуганные люди лишь кричали — «ура» и оббивали ладошки в овации. Клюфт старался не отличаться. Он тоже аплодировал, что есть силы. Как показалось Павлу — на него косился нквдэшник. Когда овация смолкла, Поничкова махнула рукой. Майор сел первый и снизу вверх посмотрел на стоящего рядом Абрикосова. Старик, отвел глаза и кряхтя, опустился на стул. Нквдэшник, шепнул Ивану Сергеевичу и тот, кивнул головой. Вера Сергеевна покосилась на гостя и громко крикнула: