— Да. Имя, редким получилось, — вздохнула Лидия. — Оно и к лучшему! Правда, он нервничает. Говорит, ему не нравится. А мне так напротив, я к нему привыкла. Даже изюминка, какая-то есть. Вилор Щукин! Послушался грохот. Где-то в коридоре, звякнула железка. Хлопнула дверь. Лидия вздрогнула. Она с тревогой посмотрела на Клюфта. Тот улыбнулся, успокаивая ее:
— Это, наверное, Вилор вернулся… Лидия непроизвольно встала. Она с надеждой и робостью ждала… Щукин зашел в кухню мрачный как туча. Но, увидев Лидию, замер в нерешительности. Скрябина тоже не знала, как себя вести. Ей так хотелось броситься Вилору на шею и расцеловать, но сделать это в присутствии деда выдавать свои эмоции Лидия стеснялась. Поэтому они так и стояли друг напротив друга. Клюфт, покачал головой, и тактично отвернувшись, отошел к мойке. Он попытался разрядить повисшее в помещении напряжение нейтральной фразой:
— Привет внучок. Что-то ты мрачен? Неприятности? Но Щукин не ответил ему. Он, как завороженный смотрел на Лидию и молчал. Скрябина медленно подошла и сухо чмокнула Вилора в щеку.
— Привет! Ты, даже не поздоровался со мной? Что-то случилось?
— Да… — грустно буркнул Щукин и больно сжал Лидии руку.
Глава четвертая
Лидия видела, Вилору сейчас тяжело, он мучается, он наверняка плохо спал. Мешки под глазами, трехдневная щетина. Она всегда чувствовала, когда у него душевный кризис. Чувствовала и видела. Но обычно в этом корила его же самого: мол, он много пьет и таскается по ресторанам. Но сейчас Лидия так не думала. Она хотела его обнять, обнять и пожалеть. Вилор показался ей таким беззащитным. Таким ранимым и одиноким. Лидия тяжело вздохнула, они не виделись больше недели и он так внешне изменился, причем в не лучшую сторону. А может, она сама изменилась? Может, действительно, в ней самой произошел тот, внутренний перелом?
«Он позвал деда. Он не может один. Ему плохо от одиночества. Бедный мужик, ему даже некому сварить борща!» — подумала Лидия. Вилор, открыл холодильник, стесняясь, украдкой достал бутылку водки. Налил себе в стакан и выпил. Клюфт с укоризной посмотрел на внука и покачал головой:
— Ты бы, лучше сел, поел. Я борщ сварил. Как ты любишь… Вилор отмахнулся. Он достал блюдце с нарезанным на дольки лимоном, закусив фруктом, кисло поморщился:
— Мне вновь отказали в редакции. Отказали. Сказали, что издавать мою книгу не хотят. Повисла пауза. Скрябина тяжело вздохнула и молча, подойдя к бутылке, что стояла на столе, убрала ее в шкафчик:
— Теперь, что пить надо как собаке? Так недолго в алкаша превратиться…
— Я, я и так уже и есть алкаш,…- грустно буркнул Вилор.
— И гордишься этим, — Лидия разозлилась. — Иди Вилор, побрейся. Приведи себя в порядок! Ну, что ты, в конце концов! Вот и Павел Сергеевич переживает! — Лидия, вздохнула и грустно спросила: — Почему? Что не так? Почему они не хотят тебя издавать? Щукин отмахнулся. Он стал окончательно угрюмым. Достал сигарету, закурил, выпуская дым кольцами в потолок:
— Они считают, что напрасно потратят деньги. Сейчас стихи не в моде. Да и критики в мой адрес полно. Творчество, у меня какое-то странное. Вот и все.
Лидия подвинула табурет и села рядом с Вилором. Она положила ему руку на плечо и погладила по щеке, спросила:
— Погоди, Вилор, они же заключили вроде с тобой договор?
— Это был предварительный. Но сейчас от него отказались! — отмахнулся Щукин.
— И, что, нет никакого выхода? — не унималась Скрябина. Щукин подумал, разведя руками, капризным тоном сказал:
— Они мне предложили роман написать. Мол, имя раскрученное. И можно хороший тираж вылить. И денег собрать. Но надо переквалифицироваться в романисты. И лучше в любовные. Говорят сейчас любовные романы на пике. Вот, так.