Нет ответа.
Предмет, лежавший на кровати, привлек его внимание, и он побежал через комнату к нему. Записка. Сложенная пополам, гравировка пера покрывала крошечный шрифт отрывков из Библии. Он открыл её, поймав завернутую внутрь тонкую золотую цепочку:
«Ты знаешь, почему я была здесь. Пора».
Его мышцы ослабли.
Записка выпала из его рук.
Ксандр уставился на ожерелье, смятое в его ладони — такое же, которое носила Каринна. Он вышел из комнаты, по коридору, по лестнице, прямо в подвал. Каждый инстинкт кричал о том, чтобы пойти за ней, но это нужно было сделать правильно, иначе Каринну убьют — и это был бы милосердный конец. Что может случиться перед её смертью, если он объявится, без плана, со сверкающим оружием, оставит в нём только адский холод. Некоторые наказания заставляли ад казаться раем, и, без сомнения, они не станут торопиться с ней.
Ради Каринны он должен убедиться, что каждый из этих ублюдков заплатит за то, что они сделали.
Придётся убедиться, что она выйдет оттуда живой.
Воспоминания захлестнули его разум, как приливная волна, готовая поглотить его.
Воспоминания о той ночи.
Ночь, изменившая его навсегда.
«Прокравшись сквозь тени, Ксандр добрался до самца, который набросился на девушку, схватил его за горло и сорвал маску. Мэр Гаррет Нокс смотрел в ответ, широко раскрыв глаза и разинув рот.
Красная рубашка вырвалась изо рта девушки и упала на бетон. Три удара его лезвия в живот мужчины и длинная полоса на животе заставили его согнуться пополам, изо всех сил пытаясь ухватиться за внутренности, выпадающие из его живота на голые ноги девушки.
Ксандр швырнул мэра Нокса на цементный пол и ударил его кулаком по лицу. Снова и снова, пока на его коже не осталось ничего, кроме сломанных костей и крови. Вытащив кинжал из кобуры, он поднялся и освободил девушку, бросив серьезный взгляд, который сказал ей молчать.
Она сильно тряслась на бетоне. Через татуировки и пирсинг на ней были видны следы жестокого обращения: ожоги, порезы, крошечные дырочки от крючков, воткнутых в её кожу.
Ксандр снял свою куртку и обернул её вокруг неё. Футболка, которую он снял, перевязывала ряд еще свежих ожогов от сигарет на её бедрах. Он поднял её, поставил на дрожащие ноги и держал за плечи, пока она не обрела равновесие, как жеребенок, впервые вставший на ноги. Как только она успокоилась, он сделал шаг назад к окровавленному мужчине, лежащему на полу.
— Сейчас же уходи, — его голос был ровным, не тронутым её очевидным страхом.
Что-то изменилось в ней в тот момент.
Он видел избитых женщин — как потерявшиеся котята, дрожащие и испуганные. Сломанные. Её же глаза стали холодными, безжалостными. Прежде чем он успел среагировать, она прыгнула вперед и выхватила его клинок. Упав на колени, она закричала, вонзая нож в гениталии Нокса — снова и снова.
Ксандр встал на колени рядом с ней. Его руки накрыли её, и лезвие с лязгом упало на пол. Он выдохнул, когда вес её тела устремился прямо к его груди, и она обвила его руками, сжимая, словно пытаясь выдавить из него жизнь.
Она прошептала ему на ухо отрывок из Библии, который он узнал.
— Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий. Поле есть мир; доброе семя, это — сыны Царствия, а плевелы — сыны лукавого. Враг, посеявший их, есть дьавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему, как собирают плевы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего. Пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их.
Остановив руки до того, как он почти оттолкнул её, Ксандр остался стоять на коленях на полу, застыв. Часть его хотела оттолкнуть её, толкнуть через всю комнату.
Однако он этого не сделал.
Опустив руки, он притянул её к себе, провел руками по её волосам, обнимая в ответ. Стало так хорошо. Это было правильно.
На этот раз, после десятилетий работы на грязной подпольной сцене, Ксандр почувствовал себя хорошим парнем. Он спас смертную — вопреки небесным законам. Почему? С чего бы небесам отказывать им в этой… помощи? Он прижал её крепче, наслаждаясь моментом, радостью от того, что защитил такую хрупкую вещь. Её дрожь проникла в его кости, проникла в его темную душу, туда, где он не был тронут веками, и, как ударом тока, вернула его к жизни.