- Где-то был. Я вам позвоню.
Я снял комнату в мотеле, но чувствовал, что это неправильно. Это могло быть где угодно, что значило — нигде. Если я собирался делать кино, мне нужно было быть достаточно близко к этой истории, для того чтобы часть моей крови перетекла в нее.
Я зашел в магазин Кеймарт на окраине города. Это был любимый магазин моей мамы. Я вспоминал ее красный кошелек, когда кассирша пробила чек на мою покупку — спальный мешок.
Я не обратил на нее внимания, но она помедлила, прочитав мое имя на кредитной карточке, и, когда я взглянул на нее, сдерживала улыбку. - Ты меня не помнишь? - спросила она.
Наши глаза встретились. В моей жизни было столько имен... - Я должен помнить вас, - сказал я, чтобы быть вежливым.
- Алгебра c мисс Дюнн? - напомнила она.
- Мисс Дюнн, да, это имя я помню. Мисс Дюнн. Но нет, извините.
Она взглянула на табличку со своим именем. - После десятичасовой смены я сама забываю. Гвен Стивенс.
Я понял, что она немножко обижена. - Я помню тебя, - соврал я. - Как ты живешь?
- Я слышала о твоем отце. Мне очень жаль.
Я кивнул и поблагодарил ее.
- Прошлым летом я красила дома в Роуз Пойнт и видела твоего отца почти каждый день. Он рассказал, что ты работаешь в Голливуде. Он был этим очень доволен.
Я был поражен и не знал, что сказать.
- Голливуд. Это что-то, - сказала она. - Я еще в девятом классе знала, что ты многого добьешься.
- Это не так шикарно, как звучит.
- Не рассказывай, - с улыбкой сказала она. - Не надо портить мне образ. Так куда ты собрался, Терри? - Она показала на спальный мешок.
Сначала я не думал ничего ей рассказывать, а быстро попрощаться и уйти. Но потом сказал, что собираюсь пожить в отцовской мастерской. - Я делаю работу в Роуз Пойнт, которую отец не смог закончить. Это дом, который стоял заколоченным.
- О, здорово! - воскликнула она. - Твой отец рассказывал мне историю этого дома. Чудесно, правда?
Знаешь, ты такой молодец, что взялся за это. Отец гордился бы тобой.
Она качала головой все время, пока я говорил, что не уверен в этом.
Потом сказала - Конечно, гордился бы. Ты был в Голливуде все это время, и вот ты здесь, готовый запачкать руки, чтобы помочь отцу и этим людям, которых ты даже не знаешь. Сколько людей сделали бы это, как ты думаешь?.
- Ну... - сказал я.
- Эй, может ты сможешь сделать из этого кино? - Она быстро засмеялась. - Боже, можешь себе представить?
Мужчина в рубашке с галстуком прошел мимо, внимательно глядя на нее.
- Мой менеджер.
Я забрал спальный мешок и попрощался. Моя голова горела и я чувствовал, что ноги подкашиваются. Мне пришлось остановиться у двери и ухватиться за нее, чтобы удержаться то ли от падения, то ли от того, чтобы выбежать бегом из магазина.
Этот разговор выбил меня из колеи. Я остановился в Семь-Одиннадцать, купить какой-нибудь еды. - Вы забыли сдачу, - окликнул меня кассир.
- Сдачи не надо, - ответил я, выходя из дверей.
Я не помню, ни как припарковал машину у запертых ворот Роуз Пойнт в тот вечер, ни как дошел до отцовской мастерской, чтобы выложить все купленное в городе.
Вдруг настала полночь и я стоял в снегу, глядя на коттедж. Над крышей лежал на спине лунный серп.
Высокие кедры шумели под легким океанским бризом. Я думал обо всем, что сказала моя бывшая одноклассница. Что бы она подумала, если бы узнала обо мне правду? Что мой первый порыв, когда Кэтрин Хэлворт рассказала мне свою историю, был не более благороден, чем у акулы, привлеченной кровью. Что я всегда искал для себя что-то, чтобы выделиться среди людей, живущих обычной жизнью.
Не было ли это, с самого начала, причиной того, что я отправился в Голливуд? И не приехал ли я домой тоже для себя? Я ничего не хотел сказать отцу. Я приехал, чтобы услышать его, говорящего что-то мне, перед смертью. Может быть, что он хочет попросить прощения.
Потом я стал мысленно перебирать события последних двадцати четырех часов. Я думал о Кэтрин Хэлворт как о маленькой девочке, сидящей на заднем сиденье машины ее отца. Я не мог знать, почему ей лгали о ее прошлом, почему ей сказали, что она никогда не была в Роуз Пойнт. Может, у ее матери были веские причины для этого. Может, Чарльз Хэлворт просто никогда достаточно не любил свою дочь , для того, чтобы оставаться частью ее жизни. Все эти годы я переделывал его исчезновение в какую-то эпическую голливудскую сагу, когда на самом деле он мог быть просто очередным человеком, который заботится только о себе.
Я пытался позвонить Биллингсу, сказать ему, чтобы забыл о фильме, но номер был занят. Я сделал мысленную отметку позвонить ему позже. Вернулся в мастерскую, положил заявку на работу в ящик и заснул в отцовском кресле, завернувшись в спальный мешок.