Мы шли вместе, пока издали не увидели Чарльза, стоявшего на гребне заснеженной крыши.
- Он попросил меня подвезти его сегодня утром. Первое, о чем он попросил меня за пять лет. - Он посмотрел на меня с выражением, которое я не мог понять.
- Что вы хотели сказать мне, Уоррен?
Он покачал головой. - Я просто не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, - сказал он медленно.
- Я не хочу потерять его. Он был моим братом задолго до того, как он имел что-то общее с этими людьми отсюда.
- Я думаю, что это хорошее начало.
- Но чем это все кончится? Вот что меня волнует. - Он посмотрел мне в глаза. - Когда ваш отец сказал, что она приезжает на Рождество, я спросил, знает ли он, каким человеком она выросла.
Конечно, он не знал. Я боялся, что она может быть такой, как ее мать. Она могла его обидеть.
Вы понимаете?
- Я думаю, что она хороший человек, Уоррен.
Он кивнул. - Можно, я сам скажу ему?
- Вы единственный, кто должен это сделать.
Я съездил в город и купил Чарльзу на обед сэндвич со стейком. Когда я залез по лестнице на крышу, чтобы отдать его, я увидел, что Уоррен дал брату веревку. Она была обвязана вокруг талии и привязана к трубе — для безопасности. Чарльз сказал, что он не голоден.
- Но вы должны поесть.
Он остановился и посмотрел на меня. - Что вы помните?
- Все, - сказал я.
Он немного подумал. - Ваш отец достал бриллиантовую сережку, которую я нашел в полу.
- Я знаю.
- Те дети в больнице?
- Их я тоже помню.
В конце концов я уговорил его взять сэндвич и кофе. Он сел на крышу, облокотившись о трубу.
- Вы знаете владельцев этого коттеджа? - спросил он. - Райдеоты?
- Фамилия знакомая.
- Однажды они давали обед и пригласили повара из отеля Плаза в Нью-Йорке. Ваш бедный отец должен был возить его оттуда и обратно.
Я улыбнулся. - Интересно, о чем эти двое говорили восемь часов?
- О богачах, наверное.
Я чувствовал, что мы с ним приближаемся к чему-то, и спросил, возвращался ли он сюда после несчастного случая.
- Да. Несколько лет летом я спал в чужих лодках у залива и проводил дни в лесу. Я думал, что они могут вернуться. Я был дураком.
Я немного подождал и сказал, что встречался с Кэлли. - Это место можно увидеть из больницы.
Он что-то сказал, но я не понял.
- Почему вы не остались с Кэлли? Она любила вас. Почему она должна жить, думая, что вы умерли?
- Она заслуживает кого-то, лучше, чем я.
- Но она не нашла никого. И кто вы такой, чтобы решать это?
Он встал, взял лопату и принялся за работу. Прежде чем уйти, я сказал, что думаю, что он уже мучал себя достаточно долго.
Я представлял, что он смотрит на нас с крыши, позже в этот день, когда мы пошли кататься на санках с покрытых снегом дюн позади яхт-клуба. Мы поставили Лоуренса у подножия холма, ловить Оливию. Мы с Кэтрин бежали рядом с санками. - Еще! - кричала Оливия, как только санки останавливались. - Еще, Терри!
Кэтрин и я в последний раз проехали вместе с Оливией и все трое приземлились как куча-мала, смеясь и держась друг за друга. Если Чарльз Хэлворт смотрел, интересно, не подумал ли он, что мы вместе?
Кэтрин отряхнула снег с моих волос и сказала, что просит прощения.
- За что?
- За вчерашний вечер. Я начала читать Оливии и забыла. Извините.
Она взяла мою руку. Оливия и Джек шли впереди нас.
- Я чувствую, что создала мир для Оливии и себя. Маленький мир, где мы прячемся. И я надеюсь, что мы найдем что-нибудь здесь. Что-нибудь, что сделает жизнь лучше для нее. Но иногда, Терри, я чувствую, что мы живем в двух местах, что эта жизнь - только тень другой, что мы живем в каком-то другом месте, где-то над нами. И когда двое встречаются, мы ловим проблеск настоящего значения нашей жизни.
- На что это похоже, - спросил я, - эти моменты, когда двое встречаются?
Она улыбнулась мне и посмотрела вокруг. - Как сейчас, Терри. Моменты, как этот, когда нам не нужно ничего, кроме того, что здесь, все вокруг нас.
Как этот, подумал я, глядя в ее глаза. Я понял, как близко наши лица. Я не двигался. Я впитывал ее внимание, ее близость, думая, что, может быть, я сделал что-то правильное, чтобы заслужить ее прикосновение. Она улыбнулась, потом закрыла глаза и поцеловала меня.
- Может быть, я не должна была этого делать.
- Нет. Это было правильно.
- Вы уверены?
- Уверен.
Я отнес санки в мастерскую, высушил их и накладывал еще один слой полировки, когда Кэтрин постучала в дверь. Она стояла в дверях, держа что-то в руках. - Вы любите тыквенный пирог?
Я увидел в ее глазах что-то особенное. На ней был голубой свитер и джинсы. Волосы распущены по плечам.
- У меня есть две пластиковые вилки, - сказал я.