Немного помедлив, Арон схватил ее на руки и понес к ручью, журчавшему в двухстах ярдах от хижины. Сюзанна, увидев мерцающую сквозь стволы деревьев воду, поцеловала его в плечо. Адвокат напрягся и крепче прижал ее к себе. Опустив ношу на землю, он развязал полотенце, обвязанное вокруг талии, и оно упало к ее ногам. Затем, взяв мисс Моран на руки, вместе с ней зашел в воду, доходившую ему до пояса. Ледяная вода лизнула ей бедра и ступни, и она вздрогнула.
— Я предупреждал тебя, — нежно произнес он, но все же опустил ее на дно. — У меня нет мыла.
— Это не имеет значения, — стучала зубами девушка. — Я хочу ополоснуться.
— Ну, ты и так уже вся мокрая. Может, хватит?
— Нет. Мне нужно вымыть волосы.
— Черт возьми, Сюзанна. Ты простудишься.
Обняв его за шею одной рукой и зажав нос другой, девушка погрузилась в воду с головой.
— Ты не мог бы прополоскать мне волосы? Когда я в следующий раз окунусь? — вынырнув, задыхаясь, спросила она.
— Нет, не мог бы. Вымоешь волосы завтра, когда будет солнце. А сейчас мы возвращаемся в дом.
Корт, вновь взяв Сюзанну на руки, понес в хижину. Когда он принес девушку домой, ее тело сотрясала дрожь. Мужчина цедил сквозь зубы, что глупее и упрямее женщин на свете нет других существ.
— При чем тут моя глупость? Кто держал меня в постели до заката?
Арон озадаченно посмотрел на девушку и, не найдя ответа, подбросил дров в огонь, затем укрыл Сюзанну одним полотенцем, а второе обвязал вокруг своей талии. Одеваться он не стал, желая поскорее приготовить ужин. Девушка медленно вытиралась, наблюдая за его действиями.
— Ты довольна моими кулинарными способностями? — резко спросил адвокат, которому не нравилось быть в центре столь пристального внимания и изучения. Он не привык разгуливать обнаженным.
— Конечно, — ответила Сюзанна. — У тебя есть другое полотенце?
Корт принес свежее полотенце и вручил его ей.
— Я хотела дать его тебе. — Она начала вытирать ему спину. — Боюсь, я еще не совсем потеряла стыд, поэтому ограничусь только этой частью тела.
Арон не мог прийти в себя — она согласилась коснуться его тела, причем добровольно. Поспешно покончив с очагом, он натянул брюки.
— Хочешь надеть рубашку?
Девушка вздохнула:
— Есть что-нибудь еще? Она насквозь пропитана потом.
Мужчина огляделся:
— Мне придется принести твою одежду, а то какой-нибудь зверь утащит ее.
— В лучшем случае она полна муравьев.
— Ну, есть еще пара одеял.
Сюзанна улыбнулась:
— Я еще никогда не носила одеяло. Я не знаю, как это будет выглядеть.
Когда девушка улыбнулась, адвокат почувствовал прилив нежности и поцеловал ее. Она усилием воли заставила себя не напрягаться, ибо решила действовать по плану и дать ему то, что он хочет. Прижавшись к Арону, девушка грудью коснулась его тела.
Ей особенно не пришлось притворяться.
К удивлению, Корт отпустил ее и положил тушки кроликов в котел. Выбрав самое мягкое одеяло, он поддел его под правую руку девушки и связал два верхних конца над другим плечом, талию затянул носовым платком.
— Одежда в стиле древних римлян.
— Да? Очевидно, римским женщинам не приходилось много времени тратить на раздевание.
Они оба рассмеялись. Арон, пользуясь случаем, усадил ее на колени и начал расчесывать волосы.
Разделав одного кролика и одного оставив на завтрак, мужчина заметил:
— Завтра мы отправимся за корнями, ягодами и прочей ерундой. Не бойся, я же сказал «мы».
Сюзанна опустила глаза:
— Корни и ягоды? Я слышала, только медведи их едят.
— Ну, они боятся, что им ничего не достанется, — сухо заметил мужчина. — И еще опасаются, что нас вырвет.
Сюзанна хихикнула:
— Только моряков тошнит, это все знают.
— Моряки и люди, едящие кроликов.
— Может, тебе лучше подстрелить медведя? Если он набил живот корнями и ягодами, мы можем просто его съесть и не искать растительную пищу.
Улыбаясь ее словам, адвокат выбросил обглоданные кости в огонь и вымыл тарелки. Усадив Сюзанну на колени, он начал расчесывать ей волосы, спутавшиеся за несколько дней от занятия любовью. Он осторожно распутывал пряди, и когда она не чувствовала боли, то расслабилась в его руках. Закрыв глаза, мисс Моран вспоминала детство: мать после купания больно выдирала ей волосы расческой, словно за какое-то прегрешение. Почему люди стремятся быть благочестивыми? Зачем, если счастье возносит тебя на небеса, когда чувствуешь на щеке чье-то дыхание, когда тебя греет тепло другого тела?