— Теперь мы ускорим темп, мисс Сюзанна, и пустим лошадей трусцой.
— А это что? — подозрительно прищурилась мисс Моран.
— Это означает, что мы поедем немного быстрей, я же сказал.
— А я не хочу быстрей, меня и так устраивает. Я даже не отказалась бы ехать медленнее.
— Ехать еще медленнее означает остановиться вовсе, — с отвращением произнес Эбнер. — А теперь лучше послушайте, как надо вести себя при езде трусцой, потому что я собираюсь хлопнуть вашу конягу по заду, и она сделает так, как я хочу. Поэтому лучше слушайте.
Мужчина подробно объяснил и несколько раз показал. Девушка не желала даже пытаться повторить. Квинси объяснил и показал еще раз и неожиданно хлопнул лошадь по крупу. Та пустилась трусцой, а девушка, судорожно вцепившись в поводья, качалась из стороны в сторону. Бородач презрительно сплюнул:
— Никогда не станет наездницей. Я так и знал.
Догнав ее, мужчина поморщился — она уже давно бы остановила лошадь, если бы могла.
— Мне надо седло поменять, мистер Квинси, — воскликнула Сюзанна. — Нам следует вернуться в город и поменять на более мягкую и удобную модель. Я ужасно себя чувствую, мне больно!
— Мягких седел не бывает.
— Чепуха. Бывают же жесткие и мягкие кресла.
— Ладно, теперь мы поучимся стрелять, — сдался бородач.
— Ну, хуже уже не будет, — мрачно заметила девушка. Эбнер согласился, однако перед ним встала другая проблема, требующая немедленного разрешения. Прежде чем научить ее обращаться с оружием, нужно показать, как сойти с лошади. Мисс Моран боялась, что не успеет она поднять ногу и перебросить ее через седло, как животное, почуяв свободу, тут же бросится бежать.
Эбнер и Сюзанна настолько утомились уроками, что отобедать решили раньше времени. Итак, ленч начался в одиннадцать часов. Оба проголодались и с наслаждением принялись за еду. Девушка попросила телохранителя не пить столь любимые им горячительные налитки, усмотрев опасность для жизни, так как после ленча им предстояло обращение с оружием.
— Вы можете подстрелить меня или себя.
— Нет, это вы можете подстрелить меня или себя, — внес необходимые поправки громила, делая глоток виски, — а я не собираюсь ни в кого стрелять. Помните, барышня, я всегда попадаю в цель и пускаю пулю в того, в кого нужно. Так было и так будет.
— Вы хотите сказать, что уже стреляли в кого-то? — спросила мисс Моран с видимой тревогой.
— Но ваша сестра не наняла бы меня, если бы я не управлялся с пистолетом со скоростью гремучей змеи, да и я бы не взялся за эту работенку. Вы собираетесь доесть эту куриную ножку?
— Да.
Дальнейшие события того утра повергли Квинси в шок. Сначала он объяснил девушке устройство оружия, затем показал, как его заряжать. Ученица схватывала все на лету, хотя действовала крайне медленно. Эбнер пояснил, как стрелять, демонстрируя настоящее искусство. Наконец, он разместил на скале несколько бутылок и поставил Сюзанну на линию огня. Ученица первым же выстрелом снесла одну. Квинси растерянно заморгал.
— Новичкам всегда везет, — пробормотал он и, дабы подкрепить свое предположение, заставил ученицу встать на колени.
Она и на этот раз не промахнулась. Целый день бородач скакал туда и обратно, устанавливая бутылки, которые расстреливала Сюзанна. Когда целых больше не осталось, она разнесла уцелевшие днища. В ход пошли остатки ленча и мелкие валуны. Тогда вконец сбитый с толку громила заявил:
— Это не считается. Попробуйте подстрелить птицу, — и указал на птичку, перелетающую с дерева на дерево. Сюзанна промахнулась.
— Ну вот, а то я уже начал думать, что вы никогда не промахнетесь. Поехали домой.
— Не могли бы мы пойти пешком?
— Нет. — Эбнер поморщился, однако оказался настолько галантен, что помог ей сесть в седло и не заставил лошадь идти трусцой.
Когда они отправлялись за город, улицы были пустынны, поэтому Сюзанне не пришлось испытывать неловкость по поводу своего неумения владеть конем. Квинси предупредил ее, что сейчас ситуация изменилась, улицы полны народу, и ей придется управлять лошадью, не полагаясь на ее поведение:
— Вам следует быть осторожной, чтобы не наехать на кого-нибудь, не столкнуться и не упасть. Вспомните мои уроки. Не бойтесь, животное не понесет, ибо смирнее его просто не бывает. К тому же, оно давно бы уже так поступило.