— Ну, это успокаивает, — вздохнула девушка. Ее безумно пугала мысль ехать верхом среди пеших людей, но, въехав в город, она поняла, что управлять конем не так трудно, как казалось. Животное послушно поворачивало направо и налево, повинуясь натяжению соответствующего поводка, и послушно останавливалось по команде. Наверное, на него произвела впечатление меткая стрельба, решила девушка.
Завернув за угол, Сюзанна увидела Арона Корта, прогуливающегося по тротуару, и поздоровалась. Мужчина почему-то не ответил на приветствие.
Адвокат резко остановился, заметив выходящего из таверны мужчину:
— Бейтс! — окликнул он его. Тот остановился в дверях. — Ты меня ищешь, не так ли?
— Не знаю, о чем ты, — Хогсхед заметно побледнел.
— Ты дважды стрелял в меня — однажды в столовой отеля и в другой раз, сидя в засаде у моего дома.
Бейтс покачал головой, незаметно опуская руку к кобуре. Горожане стремительно бросились в укрытие, и Квинси, мгновенно оценив ситуацию, крикнул:
— Следуйте за мной, мисс Сюзанна, быстрее!
Корт услышал знакомое имя, боковым зрением заметил девушку, однако глаз от бандита не отвел:
— Я собираюсь отправить тебя в тюрьму, Бейтс, выдвинуть против тебя обвинения.
Хогсхед схватился за оружие, но адвокат, обладавший мгновенной реакцией, выстрелил первым и попал тому в грудь. Ужаснувшись и забыв про лошадь, Сюзанна наблюдала, как раненый зашатался и из уголка рта у него заструилась кровь. Сделав нетвердый шаг, он слабеющей рукой выстрелил в Арона. Пуля не задела Корта, зато до смерти напугала лошадь Сюзанны, и та понесла. Бейтс рухнул на землю, а Корт, резко повернувшись, увидел, как девушка уносится прочь, прижавшись к шее животного.
Бросив взгляд на истекавшего кровью Бейтса, адвокат вскочил в седло своего коня, привязанного у таверны, и крикнул Эбнеру:
— Иди к шерифу, Квинси. Я догоню ее.
Бородач повиновался, ибо Корт уже проскакал квартал.
В северной части города ему, наконец, удалось догнать девушку. Та, к счастью, еще сидела в седле. Мужчина, наклонившись, схватил поводья ее лошади. Футов через пятьдесят он остановил обеих лошадей и снял Сюзанну с седла. Не опуская рук, адвокат начал успокаивать мисс Моран, но та смотрела на него остекленевшим взглядом, вспоминая залитого кровью мужчину, оставшегося лежать на тротуаре.
— Вы убили его, — пробормотала она.
Чего-чего, а этого Арон никак не ожидал от нее услышать. Он думал увидеть перепуганное лицо, услышать жалобы на стрельбу и бешеную скачку, а не обвинения в свой адрес.
— Почему, черт возьми, вы не укрылись где-нибудь, когда начали стрелять?
— Зачем? Чтобы я не могла свидетельствовать против вас в суде?
— Не будет никакого процесса, Сюзанна, — нетерпеливо заметил он.
— Но вы хладнокровно убили этого человека.
— Этот человек, которого вы так защищаете, стрелял в нас вчера днем и позавчера в меня из засады.
— Вы убили его.
— Вы хотели, чтобы он еще раз напал на меня?
— Вы могли бы сообщить шерифу.
— Черта с два! Если вы помните, я сказал Бейтсу, что собираюсь отправить его в тюрьму. Поэтому он и попытался убить меня.
Девушка покачала головой. Глаза ее наполнились слезами.
— Вы — убийца. — Она романтизировала его, считая прекрасным незнакомцем, спасшим ее от неминуемой гибели, чье присутствие вызывало сладкое томление, чей поцелуй зажег огонь желания в крови, теперь же перед мысленным взором девушки стояло искаженное мукой лицо умирающего, в чьей вздымающейся груди застряла пуля Корта.
— Сюзанна, — начал было Арон, кладя руку ей на плечо.
Она отшатнулась в испуге.
— Не дотрагивайтесь до меня, — раздался хриплый шепот.
Мужчина сжал губы.
— Не касаться вас. — Он пришел в ярость, оттого, что Сюзанна посмела обвинить его в убийстве, сменив дружеское расположение на открытое отвращение. — Не дотрагиваться до вас? — Сжав ее плечи, адвокат притянул девушку к себе. — Вчера вы говорили совсем другое, когда я поцеловал вас, и в ночь пожара тоже…
Мужчина запнулся на полуслове — щеки собеседницы пылали, однако от гнева ли или от напоминания о поцелуе. Не сдержавшись, он жадно приник к ее губам, прижимая ее стройное тело к груди. На этот раз ответного пыла не было. Когда Арон ослабил объятия, намереваясь действовать нежнее, она отстранилась и, резко повернувшись, бросилась в другую сторону, словно перепуганный ребенок. Корт выругался, злясь в первую очередь на себя — зачем было применять силу, когда можно воздействовать словом, и во вторую очередь на нее — не мог же уважаемый адвокат преследовать несчастную беглянку и топтать ее копытами коня, И что, черт возьми, делать с ее лошадью, которую она бросила.