В этих словах слышался огонь желания, огонь, который Сюзанна еще не познала. При мысли, что ей придется провести ночь в объятиях Корта, она вздрогнула.
Слова песни звучали у нее в ушах, мисс Моран с нетерпением ожидала прихода Арона и Лилит. Ей требовалось объяснение того, что происходит с ней и что происходило между Соломоном и безымянной женщиной. Она вновь и вновь обращалась к застывшей музыке в стихах:
«Поднимайся, моя любовь, моя радость, и уходи. Зима прошла, дождь кончился и тучи ушли, появились первенцы весны, слышится пение птиц. Весна пришла на нашу землю».
Итак, ответа не было.
Глава XXII
План Корта по поимке Пэккардов постепенно осуществлялся, и, вдохновленный этим, Арон явился в полдень к Сюзанне. Травяная Спина, как истинный актер, вживался в роль, готовясь к представлению, и надоел Корту и Квинси, приглашая их на репетиции. К тому времени по городу пронесся слух о пожаре в доме адвоката. И жители, интересующиеся всем, что связано с Пэккардами и пожаром, прозрачно намекнули Арону, что любые его начинания получат поддержку. Тот посвятил некоторых из них в свои планы. Его руки, израненные во время побега из горящего дома, заживали благодаря стараниям Квинси, вынувшего все занозы, и щедрому купанию в виски. Он надеялся, что на следующий день повязки снимут, и тогда можно будет принять участие в сражении. Когда мужчина подсаживал Сюзанну в седло, она заметила повязки и спросила, что с ним случилось. Корт вкратце поведал ей о нападении на его дом.
— Они подожгли ваш дом? Вы были внутри?! — в ужасе воскликнула она.
— Именно.
— Их следует расстрелять!
— Я так и сделал.
— Ну, их надо повесить.
— О, да вы переменились, — сухо заметил Корт.
— Чудо, что вы остались в живых.
Девушка так трогательно переживала, так расстроилась при упоминании о возможности его смерти, что Арон, приблизившись, коснулся ее губ забинтованным пальцем, улыбаясь. При виде его улыбки у нее закружилась голова.
— А как ваш дом?
— Эта хижина-то?
— Вы живете в хижине?! Разве это не чудесно!
Корт не думал, что жизнь в лачуге может быть привлекательной. Большинство женщин предпочитали прочные каменные сооружения, другие жители планеты знали, что в хорошем доме тепло зимой и прохладно летом, хотя даже самые лучшие здания в округе не отвечали этим требованиям.
— Я жил в гостинице со времени пожара, — пояснил он.
— А-а. Ваше жилище слишком пострадало?
— Конечно, жить в нем до пожара, устроенного Пэккардами, было гораздо приятнее. Я нанял людей для ремонта и наведения порядка, однако я не контролирую их работу.
— Хотите взглянуть? Кстати, нам по пути.
Девушка с готовностью согласилась, и они направили коней к жилищу Арона.
Добравшись до поляны, адвокат удивленно присвистнул — на ней ничего не было:
— Походке, они закончили работу. — Жилище выглядело по крайней мере странно. Рабочие заменили сгоревшие двери и оконные рамы на новые, отличающиеся от стен. — Если хотите, зайдем внутрь, — предложил он, помогая спутнице спешиться и открывая входную дверь. — Я привяжу лошадей.
Сюзанна нерешительно вошла, бросив взгляд на порядком подпорченную огнем гостиную и комнату, совмещавшую столовую и рабочий кабинет. Войдя в дом, мужчина не сразу нашел ее, в гостиной никого не было. Сюзанна же восседала в центре его спальни.
— Сюзанна, — обратился к ней мужчина, но девушка, похоже, ничего не видела и не слышала. Позвав ее еще раз, адвокат недоуменно пожал плечами — она вновь не отреагировала. Взяв мисс Моран за плечи, он повернул ее к себе и остолбенел при виде ее изумленного лица:
— Вы помните эту комнату?
Глаза спутницы просветлели, и взгляд принял осмысленное выражение. Тени прошлого перестали ее преследовать, уступив место реальности.
— Да, теперь я вспомнила, — прошептала она, опустив глаза. Мужчина притянул ее к себе. — Я была с вами.
— Это было чудесно, Сюзанна, — он гладил шелковистые волосы. — Божественно.
— Я не помню, чтобы когда-либо прежде испытывала подобные ощущения, — неохотно призналась она. — Даже, когда я находилась с вами в другой раз. Я боюсь.
— О, любовь моя. — Схватив девушку в объятия, мужчина понес ее на постель, зарывшись лицом в пушистые волосы и осторожно опуская свою ношу на покрывало. — Снимите повязки с рук, — попросил он.
— Вам будет больно, — протестующе воскликнула она.
— Будет больно душе, если я вас не коснусь.
«Как странно слышать эти слова из его уст», — думала мисс Моран, разматывая бинты. Слова из песни Соломона сладостной музыкой звучали снова: «В ночной тиши искала я того, по ком тосковала моя душа».