Наконец, девушка повернулась к нему и вздохнула:
— Вы тут ни при чем, мистер Квинси. Я понимаю, что вы хотели мне только хорошего. Арон, наоборот, стремился причинить мне боль. А я была настолько глупа, что...
— Разве это глупость — быть невинной? Любить и быть любимой — тоже не преступление. Я буду рад убить его ради вас, если это поможет. Вот, пожалуй, и все, что я могу.
В глазах Сюзанны появилась боль.
— О нет, хватит убийств. Я... я убила Иеремию.
Брови Квинси изумленно поползли вверх. Ему сказали, что о ней говорил Джоб, и он смеялся от души.
— Я отравила его, чтобы удержать его от...
Эбнер кивнул:
— Мы делаем то, что нам положено делать и к чему нас принуждают обстоятельства. Не стоит думать об этом.
Оба замолчали, обдумывая ситуацию. Сюзанна вновь повернулась к окну, стараясь изгладить из памяти образ Иеремии.
— Что вы теперь будете делать, мисс Сюзанна? Вернетесь в Сент-Луис?
— Нет. Как я могу? Я стала другой.
— Может, это к лучшему. Вам надо познакомиться с хорошими людьми.
— Они не желают со мной общаться. — Закусив губу, девушка повернулась к собеседнику.
— Он... Арон сказал, что его отношения с моей сестрой были чисто профессиональными. Что это означает?
— Думаю, лучше спросить Лилит, — хмуро заметил Квинси.
— Хорошо.
В ее взгляде появилась целеустремленность.
Эбнер решил, что с ней все будет в порядке:
— Я в своей комнате, если вдруг понадоблюсь.
— Спасибо.
— Не покидайте отеля без меня. Возможно, некоторые люди захотят поговорить с вами, а тревожить старые раны бывает вредно.
— Я понимаю. — Бородач поднялся и собрался было уйти, но девушка остановила его.
— Есть одна вещь, которую вы можете для меня сделать.
— Я весь во внимании.
— Я хочу, чтобы вы поговорили с мистером Кортом. — Эбнер нахмурился. — Вы должны сделать это, потому что я больше не желаю его видеть. Передайте ему, что он с этой минуты не является моим адвокатом. Пусть Арон передаст мои дела любому из местных юристов.
Квинси внимательно посмотрел на подопечную:
— Я возьмусь за это дело.
Клара, зайдя в комнату, была немедленно выставлена за дверь. Сюзанна послала ее за портнихой.
— Ой, — защебетала обрадованная женщина. — Я вижу, Эбнер повлиял на вас, но миссис Рейнольдз по вызову не работает.
— Предложите ей двойную, тройную цену.
— Тройную цену? — в ужасе воскликнула миссис Шмидт.
— А почему бы нет? У меня есть деньги.
ГЛАВА LVIII
Выйдя в холл, Квинси подавил острое желание вернуться в свою комнату, не испытывая особого желания исполнить поручение Сюзанны. «Черт возьми, он ведь тоже переживает», — пробормотал бородач и, надев ремень с кобурой, направился к Корту, но адвоката не застал. Сосед, живущий этажом ниже, после неудачной попытки продать ему кисточку для бритья и мазь для ухода за кожей признался, что не видел Арона со вчерашнего утра. Тогда Квинси пошел в салон «Золотой Грех» и навел справки. Там ему сказали, что в последние несколько дней адвокат был их постоянным клиентом, а также клиентом еще пары заведений, много пил и мало ел.
— Я бы подождал еще пару дней, — посоветовал бородачу бармен, — если ты, конечно, хочешь поговорить с ним. Он ни с кем не разговаривает и не желает никого слушать.
Эбнер, вздохнув, продолжил поиски. В другом салоне ему сказали, что прошлой ночью Корт выиграл три тысячи долларов в «Бонанзе» и выстрелом вышиб карты из рук шулера, пытавшегося обмануть его. Пуля, пройдя сквозь карты, едва не убила шулера и умерила пыл собравшихся повеселиться в «Бонанзе».
— Надеюсь, что сегодня он не придет играть, — пробормотал владелец заведения, рассказывая эту историю Квинси.
Поздним вечером Эбнер нашел адвоката в переполненном танцевальном зале в северной части города. Тот сидел за угловым столиком и в одиночку потягивал спиртное. Бородач, стоя у стойки, наблюдал за ним в зеркало. Зная характер своего приятеля, Эбнер понял, что тот не прочь затеять потасовку. Надо сказать, у Квинси настроение тоже было не из лучших. Вспомнив слова Сюзанны: «Убийств уже хватит», мужчина глотком допил виски и повернулся, чтобы уйти. Завтра еще будет время, и Арон проспится. Бросив несколько слов знакомому, бородач направился к двери.
— Квинси!
Голос говорившего был тих и спокоен.
Корт стоял, прислонившись к стойке бара:
— Выпей со мной.
— Я этого делать не буду. — Лицо Квинси окаменело. — Мне надо с тобой поговорить.
— Правда? Ладно, не пей. Садись рядом или предпочитаешь стоять?
Повернувшись, адвокат направился к своему столику, шагая твердо и уверенно. Бородач не знал, что pi думать: если он действительно пьян, то по внешнему виду этого не скажешь.
— У меня для тебя сообщение от Сюзанны.
Арон поднял голову и трезвыми глазами взглянул на собеседника.
— Она хочет, чтобы ты передал ее дела Барду Шейнли.
— Правда? — адвокат сжал губы. — Что-нибудь еще?
— Она не желает тебя видеть. Отошли чек Барду Шейнли.
— Черт бы ее побрал!
— Черт бы побрал тебя, — поправил его Эбнер. — Ты предал ее. Я думал, ты будешь заботиться о ней, а ты использовал Сюзанну как источник удовольствия.
— Удовольствия? — с сарказмом проговорил адвокат. — Удовольствие было обоюдным, мой друг.
— Я тебе не друг, а твое заявление не произвело на меня никакого впечатления. Мы оба прекрасно знаем, что она не знала мужчин, пока не попала в твои руки.
— Ей нравилось то, что мы делали, Квинси. В противном случае Сюзанна не приходила бы ко мне снова и снова.
— Ты собираешься на ней жениться?
— Не будь идиотом! Ты же знаешь, я не из тех, кто женится.
— Я был идиотом потому, что только безмозглый доверяет женщину такому человеку, как ты. Однако ты не относишься к числу дураков. Ты мерзавец, ты использовал ее, а бедняжка теперь страдает.
— Ей незачем страдать, Лилит...
— Да, Лилит. Она очень похожа на тебя. Вам надо держаться вместе и оставить Сюзанну в покое. Но не забудь передать бумаги Шейнли.
Квинси вышел, оставив в одиночестве бледного от гнева Корта.
ГЛАВА LIX
Лилит стояла на лестнице, с удовлетворением глядя на собравшуюся внизу толпу. Из танцевального зала доносилась музыка, смешиваясь со звонким смехом женщин в ярких, открытых платьях и басистыми голосами мужчин. Все представители сильного пола, живущие в радиусе пятидесяти миль, собрались на открытие «Падшего ангела», их карманы оттопыривали толстые кошельки. Восточная роскошь поражала глаз: бархатные шторы, сверкающие зеркала в причудливой позолоченной оправе, хрустальные вазы, блестящие подсвечники. Бесстрастные голоса крупье перемежались с криками и воплями игроков, звон бокалов порой заглушал смех. Лилит жадно вдыхала пьянящий аромат праздника, пьянящий, словно старое доброе вино. От успеха у нее кружилась голова. Она сама создало этот уголок наслаждения — богатый, грешный, сладострастный, буйный.
Именно за это и ненавидели ее родители, и именно это помогало ей таким образом бросить им вызов. Женщина взглянула на Карлоса, стоявшего возле стойки бара, и одарила его многообещающей улыбкой. Скоро он вновь будет обладать ею, скоро разделит с ней страсть, такую же бурную, как и ее фантазии...
— Твоя энергичность поразительна, Лилит. Не понимаю, как тебе удалось завершить строительство в такие короткие сроки.
Женщина обернулась на голос. Сюзанна, стоявшая несколькими ступенями выше, внимательно разглядывала зал. На ней было голубое шелковое платье, гармонировавшее с глазами, шею обвивала голубая бархатная лента с сердечком, которое давным-давно подарила ей Лилит. Необычно глубоким для Сюзанны был вырез, приоткрывавший верхнюю часть груди.
Хозяйка заведения не сдержала изумленного вздоха. Она всегда считала сестру прекрасным юным созданием, ребеночком, ангелочком, но в этом платье...