— В точку, юная леди. — Элис не упускает шанс вернуть дочери должок в виде её же фразы, сказанной на хэллоуиновской вечеринке.
— Ты в чай случаем сыворотку правды не подмешала? — Бетти с подозрением принюхивается к дымящейся жидкости.
— Давно ты прибилась к Змеям? — спрашивает мать, пропустив шуточки мимо ушей. Суровый тон и поднятая правая бровь предрекают очень трудный и весьма неприятный разговор.
— Я общаюсь с некоторыми из них, — спокойно, дабы не провоцировать конфликт, отвечает Бетти. — Это что, запрещено?
— Нет, не запрещено. Скорее нежелательно, — изрекает холодным тоном женщина. — Дружба со Змеями Саутсайда не самая лучшая для тебя перспектива.
— Сказала та, что вышла замуж за Змея, — язвит девушка, уловив благоприятный момент.
— ЭфПи — исключение из правил, — непререкаемым тоном возражает Элис. — В большинстве своем в этой банде один лишь сброд, который ничего из себя не представляет. Я провела свою юность, тусуясь в Саутсайде, в те годы это было чем-то вроде вызова обществу, бунтом против конформизма. Но я повзрослела, а вот Саутсайд так и не изменился. Время там остановилось, одно поколение сменяет другое, повторяя те же самые ошибки и ведя тот же безответственный образ жизни. У кого-то хватает сил выбраться из петли, как это сделал ЭфПи, а кто-то навсегда остается пленником Южный стороны.
— А как же Джагхед? — ровным голосом говорит Бетти. — Если Саутсайд — гиблое место, почему твой хваленный супруг позволил сыну вляпаться в это дерьмо?
— Джагхед сам избрал этот путь, — обеливает репутацию мужа Элис. — ЭфПи был не в восторге, поверь мне, но переубедить сына ему не удалось.
— Ладно, мы кажется от курса отклонились, — говорит Бетти. — Значит, ты хочешь, чтоб я прекратила общение с друзьями, большинство из которых, по неудачнейшему стечению обстоятельств, оказались Змеями, и начала вести дружбу с представителями аристократии Ривердэйла, которые вызывают у меня приступы неконтролируемой злобы, так я понимаю?
— Господи! — Элис страдальчески морщится. — Почему любое проявление заботы ты воспринимаешь как акт надругательства? Я лишь хочу предостеречь тебя, вот и все! Общайся с друзьями, я не запрещаю, только не впутывайся в сомнительные авантюры, и держись ближе к брату, раз уж тебя так тянет к Змеям.
«Мы итак ближе некуда», — мелькает шальная мыслишка в куперовской голове.
— Кстати, вы кажется неплохо стали ладить с Джагхедом, — делится своими наблюдениями Элис, от чего сердце Бетти со свистом падает вниз. — Я рада этому, правда. Сводные родственники часто не могут мирно сосуществовать, не говоря уже о том, чтоб стать друзьями. Как у вас это получилось?
— Эм… — Сердце снова подскакивает и застревает в горле, мешая издать членораздельную речь. — Мы…мы вовсе не друзья, просто тусуемся вместе. Иногда.
Блеск! Осталось только подрумяниться для пущего эффекта, ну чтоб Элис наверняка поняла, что они с Джагхедом «не друзья». Бесконечный поток брани крутится в голове Купер, хоть как-то облегчая сложившееся положение.
— Вот как? — искренее удивляется мать. — А я думала, вы дружите.
— Слушай, раз уж мы все выяснили, можно я часок вздремну? — молит едва не пойманая с поличным Бетти.
— Хорошо. — Элис встает с постели. — Надеюсь, ты примешь мои слова во внимание. Я желаю тебе добра, Бетти, помни об этом.
Прихватив с собой опустевший поднос, она улыбается дочке и выходит из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь.
Едва розовая обитель пустеет, Бетти падает на подушку. Сна ни в одном глазу, но избавиться от настырной матери было просто необходимо, слишком уж близко она подобралась к запретной территории. Журналистская кровь, что тут ещё сказать. С ночными путешествиями в комнату Джонса лучше завязать, не ровен час, пронырливая любительница совать нос в чужие дела случайно окажется под дверью, и тогда им конец. Чёрт, это какая-то насмешка судьбы! Держаться подальше от единственного человека, к которому тянешься всей душой. Твою мать, ну почему именно он оказался сыном ЭфПи?!
«Будь он посторонним, ты не обратила бы на него внимание. Он — табу, запретный плод, а для тебя это как наркотик, вкусив однажды, хочется еще», — ехидно произнес внутренний голосок, и к великому сожалению, он не так уж и ошибался. Запретный плод. Для Бетти эти слова и вправду имели особое значение, они обладали той колдовской, непреодолимой притягательностью, противостоять которой у нее не было сил. С самой первой минуты, когда стало ясно, что ее тянет к Джагхеду, словно магнитом, она задавала себе один и тот же вопрос — неужели снова? Попытка убежать от надвигающейся угрозы в роман с Арчи Эндрюсом с треском провалилась, ведь в этих отношениях не было и сотой доли того кайфа, который она испытывала от близости с Джонсом. Наверное потому, что связь с Арчи была такая простая, банальная и такая…нормальная. Бетти ненавидела это в себе, но обуздать свои желания оказалось непосильной задачей и она не справилась. Как и тогда, в Ванкувере, два года назад…
На дворе стоял июнь, последний школьный семестр остался за спиной и впереди Бетти ждали два месяца каникул, которые она, разумеется, потратит с пользой. В квартале от ее дома открылось кафе из сети «Sit & Eat» и сегодня ее первый рабочий день в качестве официантки. Заведение небольшое, всего двадцать столиков, но наплыв посетителей был просто бешеным. Бетти и две её напарницы трудились в поте лица, пару раз Купер в запарке перепутала заказы, но клиенты с пониманием отнеслись к молодой официантке, дружно посмеявшись над ее промахом. Под конец рабочего дня, выдохшаяся Бетти ползала по залу, словно сонная муха. В кафе появился новый посетитель и так как остальные были заняты, честь принять ещё один заказ выпала Купер. Натянув дежурную улыбку, она подошла к столику.
— Добрый вечер, Вы готовы сделать заказ? — вежливо осведомилась девушка.
— Черный кофе, пожалуйста, — произнес мужчина, с улыбкой глядя на официантку.
— Что-нибудь ещё? — спросила блондинка, царапая в блокноте заказ. — Может пончик? Пончики у нас высший класс!
— Хорошо, тогда чашку кофе и высококлассный пончик, — все с той же чертовски обоятельной улыбкой, озвучил он окончательный вариант заказа.
— Будет сделано! — Бетти кивнула и поспешила на кухню.
Доставив заказ на место назначения, Бетти занялась другими людьми, но краем глаза успевала следить за симпатичным любителем кофе, и плевать, что ему, скорее всего, лет тридцать не меньше. Разве это преступление — любоваться человеком с такой охренительной улыбкой? Пока Бетти распиналась возле одного весьма привередливого клиента, объект ее наблюдения покинул заведение, оставив на столе купюру, сулившую солидные чаевые, и салфетку с надписью: «Пончик был бесподобный».
Время шло, его появления в кафе стали чем-то вроде доброй традиции, и Бетти каждую смену с нетерпением ждала наступления вечера. Однажды новый знакомый появился прямо перед закрытием и так уж вышло, что им оказалось по пути. Ему было 32, а ей 16 стукнуло пару месяцев назад, но любви все возрасты покорны, не так ли? Талантливый писатель, с собственным острым мнением обо всем на свете и потрясающим умением располагать к себе собеседника. Ну и в довесок, этот обоятельный брюнет обладал удивительной способностью подмечать тонкие детали, мелочи, которые придавали нашей жизни неповторимое звучание, но которые мы, кружась в водовороте сумашедших дней, зачастую просто не замечаем. Этот человек покорил её, заставив влюбиться без оглядки, слепо и безрассудно. Долгое время их отношения имели лишь платонический характер, ведь Джеймс, так его звали, никак не решался перейти последнюю черту, но в одну прекрасную, августовскую ночь Бетти все же одержала над ним вверх. После этой ночи её жизнь превратилась в фильм про нелёгкую долю тайных любовников, но это скорее придавало их связи ещё большую остроту и накал. Но вот, беззаботное лето закончилось и наступили безрадостные дни. Встречи стали реже, а чувства к Джеймсу крепли день ото дня, словно деревце, прижившееся в почве и пускающее в ней могучие корни. А в последний день сентября он пропал без объяснения причины, оставив несчастную девушку теряться в мучительных догадках и предположениях. Две недели Бетти провела в слезах, слушая в трубке автоотвечик, равнодушный к ее страданиям.