— Господи…ладно, я понял.
— Умница, Эндрюс! Ну, до вечера.
С довольной улыбкой она сбрасывает вызов, откидываясь на подушку-сердечко. «Простите, миссис Джонс, но тут дело государственной важности. На карту поставлена жизнь Джагхеда, а значит запретов для меня не существует. Только смерть в силах остановить меня».
***
За час до бегства в комнату наведывается Элис, дабы убедиться, что ее проблемное чадо никуда не смылось и бунта не затевает. Всучив дочери поднос с дымящимся ужином, она добрую четверть часа убеждает узницу, что все это ради её блага. Бетти, впав в состояние овоща, с пустым взглядом жует спагетти-болоньезе, конвертируя звуки, издаваемые матерью, в шум прибоя. Но как только Элис закрывает дверь на ключ, в спальне закипает бурная деятельность. В два шага оказавшись возле зеркала, Бетти пару минут глазеет на своё отражение, оценивая урон, нанесённый ей ручонками Вероники. Щека заметно припухла и на ней уже зреет сочный синяк, который расползается от краев ссадины. Но если щеку ещё можно скрыть под волосами, то нижнюю губу прикрыть ну абсолютно нечем, а сделать это необходимо, ведь вид у неё совершенно чудовищный. Складывается ощущение, что она пережила крайне неудачную пластическую операцию, в ходе которой криворукий хирург переборщил с ботоксом, а на выходе из клиники на неё, до кучи, напал рой бешеных пчел, придав вспучившейся губе дополнительный объём. Но от разглядывания и тяжких вздохов толку мало, потому Бетти, задействовав все свои познания в искусстве макияжа, принимается за работу.
Закончив со сборами, она занимает позицию наблюдения, ожидая, когда на горизонте всплывет рыжий спаситель. На часах две минуты десятого, когда Эндрюс с лестницей подмышкой, воровато подкрадывается к дому Джонсов. Перемахнув через низкий заборчик, он торопливо придает складной конструкции необходимую длину и ловко пристраивает её к одинокому окну в правой части дома. Как только ноги Купер касаются земли, Арчи возвращает лестницу в изначальный облик и прячет в кустах под окном.
— Спасибо, — благодарит его Бетти, как только они оказываются на безопасном расстоянии от резиденции Джонсов.
— Боже, твое лицо…– В свете фонаря Арчи с сочувствием разглядывает девушку. — Выглядишь ужасно.
— Спасибо ещё раз, — фыркает она.
— Зачем ты вообще полезла в драку? — выговаривает ей Эндрюс. — Это же была чистой воды провокация.
— Плевать, — отмахивается Бетти. — По-моему, вышло забавно. Разбитая губа и фингал на пол лица достойная плата за публичное унижение этой богатенькой сучки.
— Скорее за публичное отстаивание чести Джагхеда, — желчно говорит Арчи.
— Тебе домой не пора? — сердито спрашивает Бетти, но «бульдог» пропускает эти слова мимо ушей.
— Ты влюблена в него? — К щекам Арчи приливает кровь.
— Тебе тоже нос подправить? Хватит соваться в моё личное пространство, я от этого зверею.
Вдали виднеются автомобильные фары и она с облегчением выдыхает. Арчи, нахохлившись, сверлит блондинку холодным, наполненным вселенской ревностью, взглядом.
— Ладно, не дуйся, — говорит Бетти. — Ты очень помог мне и я благодарна. Как только синяки сойдут, угощу тебя коктейлем в «Pop’s».
— Ловлю на слове, — отзывается Арчи, глядя в самые прекрасные на свете глаза. Кивнув на прощанье, блондинка запрыгивает в такси, которое уносит её прочь от человека, в чьем сердце впервые за долгие годы показывается слабый лучик света.
***
Музыка гремит так, что уши закладывает, а сам зал забит под завязку. Исследовав помещение на наличие нежелательных элементов и махнув бармену рукой в знак приветствия, Бетти спешит на второй этаж. «Интересно, чья тачка на входе? — размышляет она, поднимаясь по узенькой лесенке. — Не местная, это точно, иначе я запомнила бы». Тюнингованный «Hummer» серого цвета на парковке «Белого Змея» озадачил её ещё и тем, что в зале новых лиц она не заметила. Ступеньки остаются позади, и как только нога её ступает на потертый пол тесного коридорчика, отчаянный крик боли раздается из комнаты, в которую она направляется. Каждый нерв в теле Купер натягивается как струна, а сердце начинает биться с частотой барабанной дроби. Слух ловит приглушенные голоса, а спустя мгновение душераздирающий вопль снова бьет по ушам, и прежде чем она успевает сообразить, какую хрень творит, ноги уже несут её к серой двери. Трясущимися пальцами Бетти поворачивает железную ручку и, когда дверь со скрипом открывается, её взору предстает картина, от которой по коже идет лютый мороз.
Комментарий к Часть 14. В огонь и воду
Всем мир) Простите за долгое отсутствие, аффтор приболел, а потому глава писалась в поту и бреду, так что прошу простить, если вышло скучновато. Дальше будет лучше, обещаю!)))
========== Часть 15. В запертой комнате ==========
Четверг, 5:30 p.m
В спальне Бетти Купер кипит бурная деятельность. Вне себя, с пылающим от жгучей обиды лицом, она мечется по розовой комнате, собирая все милые сердцу вещицы, нажитые за три неполных месяца, в объёмную сиреневую сумку. Когда полочки приобретают девственно-чистый вид, а сумка ощутимо тяжелеет, из-под кровати выезжает внушительных размеров коричневый чемодан, который без промедления начинает поглощать содержимое гардероба Бетти. В разгар этого мероприятия из коридора слышатся отчетливые, быстрые шаги и в спальню стремительно влетает Элис.
— Это была последняя капля…— Слова застревают у неё в горле при виде манипуляций дочери. Бетти, не удостоив мать даже крупицей внимания, продолжает методично набивать ненасытное нутро чемодана.
— Что ты делаешь, Элизабет? — Миссис Джонс обретает дар речи.
— А на что похоже? — огрызается та.
— Куда это ты собралась? — Элис обходит комнату, и теперь стоит лицом к девушке.
— Подальше отсюда. Радуйся, твоё желание исполнилось.
— Сбавь-ка обороты, юная леди, — сурово говорит Элис. — Вопрос о твоём отъезде ещё открыт, так что…
— Уже закрыт, — отвечает Бетти, со злостью швыряя старый свитер в гору ненужного барахла. — Через час меня здесь не будет.
— Это окончательное решение? Я ведь могу дать тебе ещё один шанс…
— Не стоит, — решительно отказывается Бетти. — Мне в этом городе больше делать нечего.
— А как же школа? Документы? — Настрой дочери слегка обескураживает женщину.
— Вышлешь по почте, уверена, Уэзерби не будет против моего отчисления.
Чемодан внушительно распухает, и едва поддается закрытию, но Бетти все же не оставляет попыток впихнуть в него ещё парочку свитеров.
— От чего ты бежишь? — спрашивает Элис, с тревогой глядя на дочь. — Два дня назад ты наотрез отказывалась покидать Ривердэйл, а сейчас… Дело в Джагхеде, верно?
— Нет, дело во мне. — Голос её дрожит. Упоминание рокового имени заставляет сердце болезненно сжаться, в голове снова звучат его последние слова…
— Чушь! — Шестое чувство никогда не подводит миссис Джонс. — Ты была сама не своя, когда мы уезжали из участка, и я должна поверить в то, что паренек, к которому ты сбежала из-под ареста, тут абсолютно не замешан?
— Верится с трудом, но так оно и есть.
— Боже, хватит мне лапшу вешать. — Элис закатывает глаза. — Миф о вашей «просто дружбе» трагически скончался пару часов назад, и твои жалкие попытки воскресить его обречены на провал.
— Ты права, мы не друзья, — тихо говорит Бетти. — Мы друг другу никто. И никогда не были кем-то…
Взгляд её застывает, обращенный в пустоту. Из этой пустоты на неё смотрят зелёные глаза, в которых вместо тепла стоит промозглый холод, убивший в душе тот крошечный росток чувства, который она так трепетно взращивала, оберегая от жестокого мира. «Джаг, прости меня, умоляю!» — отчаянно повторяет испуганная девушка из воспоминания. Она тянет к нему руки, но он отшатывается, как от заразы.
— Бетти? — Голос матери взывает к ней из тумана, поглотившего уютную спаленку, ставшую до боли родной. — Ты слышишь меня?
— Что?
Она с трудом возвращается назад. По щеке предательски ползет абсолютно лишняя слеза, которую девушка спешно смахивает. Элис не сводит с нее обеспокоенного взгляда, и в материнское сердце исподволь закрадывается щемящее чувство жалости, затмевающее собой все прочие эмоции.
— А хочешь, уедем вместе? — поддавшись безотчетному порыву, говорит Элис. — Я совсем не прочь пару недель провести в Ванкувере, да и с домом тебе явно помощь потребуется.